– Вечность – долгий срок, – отвечает Каин.
Ашам подметила, что свое детище он называет по-разному – смотря с кем говорит. Для бесед со священниками или выступлений на сходах это всегда храм. Храм, которому надлежит заменить негодную молельню и своей грандиозностью восславить Господа.
Но в разговорах с ней он не сдерживается, и тогда это башня.
Пусть другие не замечают разницы – Ашам-то ее видит. Брат не тратит слов попусту. Он все подразделяет, классифицирует, всему дает надлежащее имя. Точность, любит повторять Каин, – основа взаимопонимания.
Он так говорит, когда хочет увильнуть от ответа или солгать.
На привале перекусывают сушеной рыбой. Остужаясь, носильщики стоят по колено в реке и пригоршнями хлебают воду, которая тотчас выходит бисеринами пота на лицах, руках и загорелых безволосых торсах. Енох залезает на сосну и кидается шишками. Ашам насыщается просяной лепешкой.
– Уже близко, – говорит Каин.
Енох хлопает в ладоши:
– Близко!
На закате они видят башню, которую Ашам сперва принимает за новый город – так огромно ее основание.
Каин помогает Ашам слезть с паланкина и смеется над ее изумлением:
– Это еще что!
В сопровождении десятников они обходят башню по периметру. Похоже, здесь собралось полгорода. Уйма рабочих, для которых возведены времянки, трудятся днем и ночью, при свете солнца и факелов. Грохот не стихает. Плотники, возницы, резчики, кузнецы. Двадцать дюжин красноликих мужчин посменно топчут глину, формуют и обжигают кирпичи.
Уже возведено семь ярусов, каждый следующий чуть меньше предыдущего. По внешней стороне стен спиралью поднимаются пандусы, достаточно широкие, чтобы разошлись двое встречных. Однажды по ним зашагают паломники, желающие увидеть царствие небесное. За символическую плату они осуществят свою мечту.
– Царствие небесное? – таращится Ашам.
– Идем, посмотришь, что внутри.
Огромный зал нижнего яруса отдан искусству. Енох носится замысловатыми кругами и во всю мочь вопит, наслаждаясь собственным эхом, а Каин демонстрирует изящные узорчатые фризы. Ашам замирает перед глубокой нишей, где видит гранитную статую – человек в натуральную величину.
– Нравится? – спрашивает Каин. – Я нанял самого даровитого скульптора в долине.
Ашам растеряна.
– Правда, замысел мой, – говорит Каин.
– Это же идол.
– Перестань. Никто ему не поклоняется. Деталь убранства.
Ашам пучит глаза:
– Это ты.
– И что? Люди должны знать автора затеи. Это научит их мечтать.
Ашам медленно обходит скульптуру. Ничего не скажешь, похоже. Но в голове гремит часто слышанное отцово предостережение, неоспоримое, как закон природы: не сотвори себе кумира. Наверное, даже стоять рядом со статуей – смертный грех.
