Пусть чужаки говорят, что селение отсталое. Так оно, верно, и есть, если взять, к примеру, дороги и всякие там штуки в этом роде. Зато обошел его стороной и тот, можно сказать, разврат, который от дороги идет. Ни тебе кабаков, ни тебе придорожных изб с девками и картами. А кому хочется подобных радостей, пусть ищет их где-нибудь подальше.
Да, уезжает мало народу, а переселяется сюда и того меньше. У жителей на памяти всего три-четыре случая, когда односельчане привозили себе жен из других мест. Да и тогда делать это было ни к чему. Спору нет, Рённев Ульстад вроде бы баба неплохая, по крайней мере хозяин Ульстада, Ула, худо о ней не говорил, пока жив был. Но он и вообще-то мало говорил, Ула Ульстад — царствие ему небесное!
И не успела еще на его могиле вырасти трава, как Рённев снова вышла замуж. Да за настоящего чужака! Вот ведь какие дела.
22 апреля 1818 года состоялось бракосочетание почтенной вдовы Рённев Ларсдаттер Ульстад из Нурбюгды и Ховарда Ермюннсена Виланна, управляющего усадьбой приходского пастора Педера Лаурентиуса Тюрманна. Многим запомнился тот день. Свадьбу справили в Ульстаде, гуляли три дня, и такое множество гостей не собиралось в Нурбюгде уже много лет. Подобные свадьбы люди помнили годами, это были как бы дорожные столбы у серого большака. Так и говорили: «А, это — это было через год после свадьбы в Ульстаде».
Но день запомнился не только поэтому. Многие бабы в селении так рассуждали: если уж такая богатая вдова, как Рённев, выходит замуж за пришлого, у которого и хутора-то своего нет, так, стало быть, есть у нее на то причина. А значит, скоро кое-что случится, так что считай, загибай пальцы.
Они чинно сидели на стульях и скамьях вдоль стен, эти бабы. Сидели чинно, но их быстрые глаза следили за всем и кое-что примечали.
Еще загодя — за много недель — об этой свадьбе шло немало толков. Разных толков.
Что Рённев нашла себе чужака — это баб не так удивило, как глупых мужиков. Ведь если разобраться, то и сама-то Рённев в Нурбюгде пришлая, правда, не издалека, из главного прихода.
А вот он, этот ее новый муж, и впрямь чужак, ничего не скажешь. Издалека его принесло. Недаром, видно, говорит старая пословица, что тролль тролля и за горой учует…
Вот Ула Ульстад занесся и взял себе жену со стороны, а что хорошего получилось? Пришлось ему, говорили, кормиться заводчиковыми объедками. Но даже не в том дело. А вот наследника, о котором он мечтал, так с этой бабой надутой и не прижил. Да и вообще звону от Улы было много, говорил народ, а толку-то ни на грош. И погиб он ни за понюшку табаку в расцвете сил, вот чем все кончилось: высоко в горах, в лесу, разможжила ему грудь упавшая сосна, так что пришлось тащить его домой на конной волокуше, словно бревно. И на этот раз едва ли что путное выйдет. Теперь в Ульстаде будет двое пришлых, а этот новый, что Рённев себе выискала, он-то, собственно говоря, не хозяин, а вроде как бродячий подмастерье, раньше он работал у пастора в усадьбе. Никто ведь даже и не знает, откуда он, никто ничего не знает о его родне. Говорят, мол, из Телемарка. Вроде это где-то далеко на западе, где-то чуть ли не у самой у Англии. А этот брат его, что околачивается тут на свадьбе, — это и впрямь его брат? Чем это докажешь — вот разве что только оба говорят на том же чудном языке, словно поют. Да разве так по-людски говорят? Нет, не к добру это все! Чего же можно ждать от такой, как Рённев, которая сначала жила много лет с заводчиком, пока не надоела ему и он не дал ей отставку? Но она времени даром не теряла и тотчас заарканила спесивого Улу Ульстада…
