Христиане принимают алкоголь, что очень странно, но при этом отвергают ЛСД по той простой причине, что ЛСД не был доступен Иисусу Христу. Но я могу сказать сейчас наверняка, что в противном случае Иисус и все его апостолы принимали бы ЛСД и курили бы самую настоящую траву. Им просто пришлось ограничиться алкоголем, потому что это был единственно доступный на тот момент наркотик.
Вы спрашиваете меня, что же пошло не так в ситуации с родителями? Все! В первую очередь, они поженились. Если бы они не были женаты, они бы, по меньшей мере, уберегли вас от этой жизни! И ваши родители были так увлечены рисованием, поэзией, танцами… Я никогда не слышал их имен среди великих художников, поэтов или танцоров. В молодости наше эго непомерно раздуто. К примеру, вы написали третьесортное письмо, назвав его любовным. Вероятнее всего, вы передрали его из такого же третьесортного романа или фильма.
Вы совершаете акт любви, но это больше походит на физическое упражнение, нежели на любовь. Настоящая любовь возможна только для того, кто занимается медитацией, – это его награда. Мужчина, не познавший себя, женщина, не познавшая свою суть, – эти два несведущих человека влюбились друг в друга, и в результате их невежества появились вы. И рано или поздно они наелись друг другом.
Сейчас ваши родители живут порознь, в одиночку, в отчаянии и безысходности. В чем же заключается их безысходность? Теперь ваш отец знает, что его картины элементарно глупы: эти полотна выглядят так же, как если бы они принадлежали перу нового Пикассо. Его поэзия – чепуха. В них нет ничего, он просто складывает слова в определенном порядке. Эти произведения созданы, составлены, но не рождены.
Настоящий поэт вдыхает жизнь в свои работы. Он дышит ими, в них бьется его сердце. В тот момент, когда он извергается словами, музыкой, танцем, его нет с нами. Если бы он был здесь, его поэзия, танцы и музыка оказались бы посредственными. Творцу необходимо исчезнуть, ему необходимо настолько раствориться в своем действии, чтобы абсолютно ничего не оставить позади себя.
К одному из великих поэтов, Кольриджу, обратился однажды с просьбой профессор:
– Я попал в затруднительное положение, и мне необходимо увидеться с вами. Я вынужден учить вашей поэзии своих студентов. И есть несколько строчек, несколько фраз в вашем произведении, которые мне очень сложно объяснить. А студенты постоянно спрашивают меня. Мне стыдно сказать, что я не понимаю смысл этих строк, у меня же докторская степень по литературе! Вот я и подумал, что лучше прийти к вам и спросить об этих строчках напрямую у их автора.
