Вика в ужасе вскочила с кресла.
— Да ты!.. Как ты мог!.. Как ты мог подумать!.. — в порыве искреннего негодования закричала она.
Вадим Григорьевич поднялся с колен, потирая поясницу.
— Вот голос, идущий из глубины души. Спасибо, милая, — удовлетворенно заметил он. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать. И помни, пока я жив, ты не наделаешь непоправимых глупостей, а когда я умру, ты уже будешь взрослой женщиной и тоже не наделаешь глупостей... Так что выбрось твою любовь из головы. Не придавай ей глобального, планетарного масштаба! Любовь пройдет, а «ну, елка» останется, — заключил Вадим Григорьевич.
Галя лежала на тахте в своей комнате словно на воздушной подушке, чувствуя невесомость собственного тела... Это состояние было даже больше, чем просто ощущение счастья. Счастья, умиления, умаления — она казалась сама себе маленькой девочкой, которой ни о чем не надо скорбеть, ни над чем задумываться.
Подробностей разговора с Олегом она припомнить не могла. Были какие-то суматошные, сумасшедшие восклицания, вперемежку с поцелуями. Они целовались, словно охваченные жаждой, Олег то и дело останавливал машину, а потом они снова ехали по каким-то улицам. Где побывала в этот день Галя, она не могла бы вспомнить, как принцесса, которая путешествовала ночью во сне на спине огромной собаки.
Они наскоро склеили общее прошлое. А как же, без него нельзя, должен же быть у этого необыкновенного здания хоть какой-то фундамент. Они придали своему прошлому с момента первой встречи такую плотность переживаний, которая потянула бы на целую жизнь.
Конечно, они говорили, что с первого взгляда... да, с первой минуты... тогда, в «Иллюзионе», в кинотеатре, где воздух насыщен былым, мечтой, иллюзией... И не случайно тогда шел этот фильм... «Люблю, люблю...» Это слово не сходило с их губ. Для обоих оно было внове, они произносили его наивно и торжественно, как бы при совершении старинного обряда... Галя сразу поверила Олегу, что у них все будет серьезно, а не просто так.
— Ты ни о чем не думай. Я за себя и за тебя подумаю о нашем будущем и все устрою. Мы всегда должны быть вместе.
Он говорил, что понял это, как только увидел Галю, летящую к нему по ступеням трапа самолета. До этого момента он лишь туманно мечтал о ней, не понимая сам, почему так сильно хочет ее увидеть, не знал, нужен ли он ей...
Галя старалась ни о чем не думать, чтобы не спугнуть в себе это чудное состояние невесомости.
Если бы она заставила себя встряхнуться и протрезветь хоть на секунду, то в это мгновение, положа руку на сердце, не смогла бы сказать, что любит Олега так же, как он ее, готовый ради Гали пожертвовать всем на свете. Он сильно ей нравился, но больше всего нравилось состояние вдохновения, которым она была охвачена: оно вырвало ее из оцепенения жизни, из однообразных будней. Давно ей хотелось яркого, невероятного праздника, и она не знала, как его устроить. Все возможные способы уже приелись — прыжки с парашютом, компании, незнакомые города...
