- А твоя?
- Все трое, какое невезенье, - улыбнулся Мирай Хан и этим немного разрядил обстановку, но по-прежнему не желал сменить тему беседы.
- Значит, Клер-баба не может оставить своих проклятых тибетцев? А тебе этого очень бы хотелось, верно?
- Наши женщины имеют свободу выбора.
- Женщинам нужно иногда вправлять мозги для их же пользы - и приводить разумные доводы, если это сработает.
- А если нет?
- Драть кнутом.
- Ты можешь как-нибудь это с ней попробовать, если, конечно, сочтешь эту жизнь слишком для себя обременительной.
- А мне приходилось проделывать это множество раз, когда проказница была ещё ребенком. Если что-то было не по ней, она имела обыкновение забираться на дерево у сеновала, где мемсахиб не могла до неё добраться, и оттуда орала что в голову взбредет. Я поднимался с тростью из ротанга, чтобы поучить её хорошим манерам. После этого она пару дней сесть не могла.
- Ты сам сказал, тогда она была ребенком, Мирай. Этих дней не вернешь. Мы не бьем наших женщин.
- Жаль. Даже лошади изредка нужен кнут - для воспитания здравого смысла, - он посмотрел мне в лицо. - Мы все толчемся вокруг да около, сахиб, и сами все отлично знаем. Скажи честно, почему ты на ней не женился?
- Наши пути разошлись, - пожал я плечами. - Судьба.
- А твой путь её не устраивает?
- Похоже, что так.
- А ты не мог бы помогать ей здесь?
- Что я, врач или женщина, чтобы вытирать сопливые носы?
- Спасибо сострадательному Аллаху - нет. Так тебя её путь не устраивает? - он воздел к небу руки. - Шейх мати. - Это означает полное поражение. - Значит, вам обоим жить в печали.
- Не совсем. Все забыто.
- Именно потому она до сих пор хранит твою фотографию и во время приездов сюда распрашивает, что я о тебе слышал.
- Тогда, - рассерженно буркнул я, - это было сказано обо мне.
- Подтверждением может служить твое появление на балконе, когда ты как верблюд во время течки пялился на её окна.
- Слишком много на себя берешь, Хан Бахадур. Не стоит бросать мне в лицо оскорбления, - я почувствовал, как кровь приливает к лицу.
- Прошу у сахиба прощения. Я не хотел тебя оскорбить. Я - старый человек, и видел много поколений молодых британских и индийских офицеров. Между ними мало разницы. Никто не осуждает соседа за воровство фруктов с дерева будущего тестя. Разве человек становится от этого хуже?
- Давай сменим тему, - решительно заявил я.
- С удовольствием. Если сахиб действительно этого хочет. Но мы так и не добрались до настоящей причины. Все дело в твоей работе. На самом деле она её не выносит.
