Туманян не представлял возможность существования национальной литературы без фольклора. Еще в ранний период своей литературной деятельности он подчеркивал огромное значение устного народного творчества для развития литературы. В 1894 году Туманян говорил о столетних стариках, которые часто встречались ему в деревне. «Каждый из них — житница, музей преданий, сказаний, народных верований. Многие их рассказы, обычаи, сказания дошли до нас из глубокой старины; они отражают жизнь и нравы наших предков, являются созданием их мысли… Вот где источник армянской литературы, вот откуда должен черпать свои силы армянский романист, поэт, писатель!» Сказки, легенды, пословицы и поговорки, фольклор в целом Туманян воспринимал как жизненный, исторический опыт народа, его мудрость, его философию.
У Туманяна была сильна потребность постоянного общения с массами; у него было горячее желание жить среди народа, постоянно ощущать связь с ним. «Какое великое дело, — писал он Ф. Вартазаряну, — когда писатель имеет возможность путешествовать, изучать свой народ, изучать его старинные предания, его язык и обычаи! Каждый раз особо остро чувствую эту потребность, когда бываю среди народа.»
Армянский поэт всю свою сознательную жизнь любовно и бережно собирал памятники устного народного творчества, считая их самым драгоценным материалом для писателя. Детство и юность Туманяна прошли в деревне, среди народа. В поздние годы, переехав в Тифлис, ом часто оставлял город, уезжал в деревню, собирал вокруг себя стариков крестьян и слушал их рассказы. В течение многих лет он записывал варианты сказки «Тысячеголосый соловей» и каждый раз с волнением узнавал о новом рассказчике, о новых неизвестных ему видоизменениях популярной сказки.
В 1890 году летом Туманян приехал в Шулаверы. Крестьяне рассказали ему о девяностолетнем старике, который знал сказку «Тысячеголосый соловей». Поэт, не теряя времени, поспешил к нему.
Доехав до деревни, он остановился у дома сказочника, вошел в избу и не хотел верить своим глазам: в полумраке, у стен, печально опустив головы, стояли крестьяне, а на столе лежало безжизненное тело сказителя. Туманян вместе с другими оплакивал смерть старика. «Кто знает, — говорил он, — какие драгоценности он унес с собой навсегда?»
Отсутствие планомерного собирания фольклора волновало армянского писателя и доставляло ему немало тревог. «Наш народ с удивительной быстротой забывает свои сказания и легенды… Старики умирают, унося с собой свои знания, а их дети, обремененные заботами, заучивают новое, забывая о старом.»
