— Я весь внимание.
— Отлично! — Борский слегка наклонился к пленнику. — Во-первых, необходимо познакомиться поближе. Я знаю, кто вы, господин граф де Солиньяк, известный в мире по прозвищу Бессребреник. Вы удачно женились на миссис Клавдии Остин, королеве Нью-Ойл-Сити, по меньшей мере миллионерше. Теперь вы оба, охваченные благородным порывом, посвятили себя благотворительности и возглавили гуманитарный[87] конвой Красного Креста, организованный на ваши средства. Все точно, не так ли?
— Да, месье. Больше всего нас мучает неизвестность: что стало с теми несчастными, которых мы везли в Сиен-Сиу…
— Их никак не побеспокоили. Наш удар был направлен исключительно на вас. Все прошло тихо, мирно и незаметно, вдали от конвоя, который благополучно продолжил свой путь, и в настоящий момент, должно быть, находится в безопасном месте, там, куда вы распорядились его отправить. Счастлив, что могу предоставить вам необходимые сведения.
Исключительно вежливый тон, на котором изъяснялся русский, сильно раздражал графа, а особенно эта едкая ирония, выдававшая искусственную манерность.
Клавдия не отрываясь смотрела на грабителя, но того ничто не могло задеть.
— Время торопит нас, — монотонно продолжал Борский, — теперь я расскажу, с кем вы имеете дело. Меня зовут Владимир Борский, я родился в почтенной семье в Санкт-Петербурге. Мой отец служил чиновником, мать — настоящая буржуа, воспитывавшая своих детей в духе добропорядочности, в почитании морали и царя.
«Куда он клонит?» — спросил себя Солиньяк.
— Отец, будучи очень жадным, а мать — очень экономной, оставили меня совершенно без средств к существованию. Мне с трудом удавалось получать от них незначительные суммы. А жить хотелось широко, в соответствии с моими вкусами. Я познакомился с прожигателями жизни, внедрился в их среду, стал играть, мошенничать, до поры до времени это удавалось. Но что вы хотите, молодость беспечна, и от нее трудно требовать такой добродетели, как бережливость. Я выиграл крупную сумму, но потратил еще больше, влез в долги. Везение оставило меня, а злой рок[88] преследовал по пятам, и я вынужден был пойти на самое худшее. Мой отец старел и становился еще скупее, чем прежде. В своей жизни он не сделал ничего полезного, его эгоизм переходил все границы. При этом, надо заметить, он обладал отменным здоровьем и собирался прожить целую вечность. Только несчастный случай мог свести его в могилу… Я же, напротив, был молод, амбициозен
