— Я подумал, что учитывая с кем мы сейчас воюем, это потянет на восхваление английских вооруженных сил. У меня уже было достаточно неприятностей из-за… идеологии.
В коридоре было умеренно шумно, в узкую щель приоткрытой двери время от времени заглядывал любопытный глаз.
Черкасов нахмурился.
— Собственно, об этом я и хотел побеседовать. Вы ведь на сегодня закончили? Прекрасно. Пройдемте-ка ко мне в кабинет, поговорим по-нашему, по-военному, так сказать.
Строго говоря, собственный кабинет у генерал-лейтенанта был, большой и просторный, но Черкасов его не любил, используя в основном как комнату совещаний по особо важным вопросам и для приема столичных комиссий. Своим личным уголком и базой генерал давным-давно сделал бывшую каптерку, по слухам, обставив ее в строгом аскетичном стиле двадцатых. Туда приглашались лишь избранные для особо ответственных бесед. Поэтому Солодин был с одной стороны, весьма польщен доверием. С другой, держался настороже.
Кабинет оказался вполне жилой и довольно комфортной угловой комнатой, обставленной скромно, но со вкусом и достатком. Из антуража выбивались только печка-буржуйка, которой, впрочем, давно не пользовались, да топчан, аккуратно застеленный одеялом в веселую красно-голубую клетку.
— Присаживайтесь, Семен. Поговорим.
Черкасов опустился на приземистый табурет, кивком указал гостю на второй и достал папиросу. Вопросительно глянул на Солодина. Тот, устраиваясь удобнее, отрицательно мотнул головой.
— Ну и славно, курить — здоровью вредить, — одобрил генерал. — А я вот никак не могу отказаться. И легкие уже пошаливают и все такое… Зараза вот такая табачная. Ну да ладно. Теперь о серьезном.
Он очень внимательно взглянул в глаза Солодину.
— Семен… кстати, ничего, что я к вам так, по-простому?
Солодин не стал возражать.
— Так вот, вы у нас новый человек. И здесь, в моем заведении, и вообще в Союзе…
Он сделал паузу, как бы предлагая Солодину вступить в беседу.
— Я бы так не сказал, — подхватил тот, — с Испании, это уже не новый.
— Новый, новый, — мягко, но непреклонно настоял Черкасов. — Почти все это время вы провели по гарнизонам да полигонам. Ну и на войне. А теперь вы наполовину человек гражданский. И даже преподаватель.
— Ну, в общем-то…
— И не надо со мной спорить в таких вопросах, — в голосе Черкасова явственно прорезался металл, напоминая собеседнику, что перед ним пусть эксцентричный и незлой, но все-таки заслуженный и вполне себе жесткий генерал-лейтенант. — Мне, друг мой, сильно под шестой десяток. Я многое видел и многое знаю. Больше чем вы, Семен, гораздо больше.
