— Очень даже при чём! — объяснила Габриела. — Ялта — это где? Не в Америке?
— В России, — ответила блондинка. — Правильно?
— Теперь уже непонятно, — сказал я. — То ли там, то ли на Украине. Позовите сперва Краснера!
— Не имею права, — вставила Габриела. — Ялта — это непонятно где, а врач нужен американский… Если уж нету никого с американской лицензией — только тогда…
— Вы, извините, не рехнулись ли? — полюбопытствовал я. — Человек отдаёт концы, а вы о лицензии! Зовите Краснера! А что касается лицензии, она у него есть, он сдал все экзамены… Особенно английский… И работает в Балтиморе…
— В Балтиморе? — обрадовалась Джессика. — Это же моя родина! Там очень хорошие врачи!
— В Балтиморе? — удивилась блондинка. — Разве вы родились не в Голливуде, мисс Фонда?
— И в Голливуде тоже, — смутилась Джессика.
Я поспешил на помощь сразу и ей, и Стоуну:
— Габриела! Зовите Краснера!
— Я позову! — вскинулась блондинка и убежала.
Стоун по-прежнему дышал тяжело.
Габриела сидела перед ним на корточках и держала в руках его левую кисть.
Мужчина рядом с ним не просыпался и, откинувшись назад, громко посапывал.
Никто вокруг не отрывал глаз от рыжего поэта, который смотрелся уже не в фокусе и говорил в мегафон о том, что секс более необходим, чем вера в бога, и что не крест, а оргазм воплощает надежду на спасение, аминь, хотя большинство людей не заслуживает настоящего оргазма, почему они и умирают, не постигнув смысла бытия.
Появился Краснер. Не заметив меня, пригнулся к Стоуну и заглянул тому в глаза. Шепнул что-то блондинке, и та убежала.
— Доктор, — шепнула и Джессика, — это опасно?
— Это, наверное, сердце, — заключил Краснер незнакомым мне голосом. Обновленным показалось даже его удобренное кремом лицо провинциального американского еврея, живущего воспоминаниями о не-своём прошлом и ожиданием не-своего будущего.
— Он вам друг, мисс Фонда? — добавил Краснер.
Стюардесса ответила, что пассажир прыгал — и ему стало дурно.
Гена Краснер разговаривал по-английски без акцента.
— Вы, доктор, не кардиолог ведь? — спросила Габриела.
— Начинал с акушерства, потом — психиатрия, потом — общее врачевание. А сейчас — смешно — даже философия…
— Философия? — ужаснулась Габриела.
— Представьте! — улыбнулся Краснер и забыл о Стоуне. — Кстати, лечу в Москву как раз на философский конгресс…
— Занимаетесь, значит, серьёзно, — заключила Джессика.
— Я называю это хобби… Тема, правда, интересная: проблема ролей и перевоплощения… Вам, как актрисе…
