— Мы не просим и не нуждаемся в них. Не нуждаемся, — подчеркнуто спокойно сказал Ветков. А потом вдруг внимательно посмотрел на Грибанова и еще тише, осторожнее добавил: — Вы говорите об истории нашего края, и я вспомнил: статья о Чернышевском не через ваши руки проходила?
Павла бросило в жар.
— Да… я сдавал.
— О, дорогой! Я бы на вашем месте об истории нашего края говорил более осторожно.
— Потому что не знаю ее?
— Мм… вероятно, не совсем хорошо.
— Тогда оставим глубину веков. А вот раздел социализма, развитие Забайкалья в наши дни вас устраивает?
— Слабоват этот раздел, слабоват, признаем.
— Не слабоват, его почти нет. Уходите от современности.
— Кое-что, может, мы и не показали, но наш город — это вам не Комсомольск и не Магнитогорск. Согласитесь, это же так?
— Н… нет, не соглашусь! — выкрикнул Грибанов и, непозволительно сильно хлопнув дверью, вышел из кабинета.
2
В понедельник Павел снова заговорил с редактором о давно задуманной статье.
— Опять вы о музее?
— Иван Степанович! Музей — важный участок идеологической работы. Там непорядки.
— Я знаю, Павел Борисович, — не школьник. Но поймите, что в первую очередь нам нужны деловые статьи — из практики заводов, колхозов, клубов, школ. Злоба дня, так сказать.
— Музей — тоже злоба дня.
— А я говорю, музей — не главное. Кстати, вчера мне в обкоме снова напомнили о той ошибке… Но не в этом суть.
Сейчас сеноуборка в разгаре. Выезжайте-ка лучше в район да покажите передовую избу-читальню, ее роль в пропаганде решений февральского Пленума. Вот наша работа. Музей не убежит. Потом.
Грибанов повиновался.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ЗАГОВОР ДРУЗЕЙ
1
В первую субботу июля Грибановы получили квартиру: коридор, кухня, большая комната с балконом. Дом был только что отстроен, в нем не выветрился еще запах извести и краски.
Супруги долго обсуждали, как лучше разместить мебель. Кровать поставили в угол, справа, так, чтобы рядом с нею в недалеком будущем можно было втиснуть кроватку сына. Слева, у самого окна, — письменный стол, около него — диван, посередине комнаты — круглый стол. Не было книжного шкафа — Павел сделал полку. Долго возился с недоделками строителей.
Дверь на балкон прошпаклевана и покрашена, а крючок не закрывается. Пришлось отрывать его и прибивать заново. И шпаклевка полетела. Только это успел сделать, Аня крикнула с кухни:
— Ты посмотри, дверь сама открывается.
Отрезал кусок кожи и прибил к усохшему полотну двери.
Раковину умывальника маляры так завозили масляными красками, что пришлось долго скоблить ее ножом. После Аня терла ее содой. Стала, наконец, чистой и гладкой.
