– Сограждане, – сказал он, – вы слышали голос нечестивца: я нарочно дал ему высказаться до конца, чтобы доказать, что на моей территории слово действительно свободно, но что враги отечества не найдут отзвука в Ротберге… От этого праздник, собравший нас всех, стал несколько грандиознее. Для торжества Бисмарка не было недостатка даже в шуте. Сограждане, давайте же соединим наши голоса в священном гимне Германии!
Эти слова вызвали большой подъем в толпе, и аплодисменты вместе с ликующими возгласами смолкли только при первых звуках гимна. Тогда все головы обнажились, все, даже сидевшие на официальной эстраде, поднялись, и под звуки оркестра мужские и женские голоса мощно запели дорогие немецкому сердцу слова. В этом было много величия – любовь к родине не оскорбляет иностранца, если выражается достойным образом. И меня не шокировало, что голос Эльзы подпевал около меня:
Тот призыв прозвучал словно грома раскат,
Словно грохот оружья и шум волн морских…
Когда пение гимна закончилось, принц и его приближенные спустились с эстрады. Взвод пехоты под командой принца Макса, оттеснил толпу. В освободившееся пространство въехали придворные экипажи и выстроились в один ряд. Только экипажа принцессы не было видно.
– Мы вернемся вместе пешком, – шепнула мне Эльза, – я отослала свой экипаж и приказала ему ждать меня около скамейки философа.
В тот момент, когда она говорила это, я увидел, что Марбах уселся в викторию, и сейчас же на задке экипажа вспыхнуло яркое белое пламя. Сейчас же звук сильного взрыва сотряс воздух, и виктория окуталась густыми клубами дыма. Толпа с криками кинулась в разные стороны, лошади прочих экипажей стали брыкаться и вздыматься на дыбы, с трудом удерживаемые кучерами. Что же касается виктории Марбаха, центра дыма, то лошади бешеным аллюром понесли ее прямо к павильону, сбросив предварительно кучера с козел. Сделав у павильона крутой поворот, лошади понесли к линцендорфской дороге, которая шла обрывом вниз…
– Побежим туда, там мы увидим! – сказала Эльза.
«Оттуда», то есть из гардеробной Комболь, можно было видеть линцендорфскую дорогу, спускавшуюся в долину. Я последовал за принцессой. Виктория, верх которой был приподнят, бешено мчалась по дороге, рискуя на каждом повороте дороги съехать в обрыв. Задыхавшиеся от быстрого бега солдаты тщетно пытались догнать экипаж.
– Боже мой, он убьется насмерть! – простонала Эльза. – Ах!..
Она отскочила, закрыв глаза руками… Одна из лошадей упала, за ней другая. Экипаж описал полукруг и встал поперек дороги. Лошади, запутавшиеся в постромках, отчаянно бились. Вдруг они сразу успокоились, образуя какую-то груду крупов и ног, наполовину забившихся под передок экипажа.
