Два отряда остановились друг напротив друга перед неглубоким оврагом, под ними стремительно скользил ручей и срывался с высокого обрыва в море.
– Сложите оружие и присоединитесь к нам! – закричала женщина и подняла клинок над головой. – Вы служите не тому повелителю.
Слышалось роптание с обеих сторон. Она увидела человека, показавшегося на высоком холме, и снова закричала:
– Мастер Шуинсай, это твои?
– Мерзавка! – бросил старик.
Удивление на лице учителя Шуинсая сменилось презрением. Боя не миновать.
Небо потемнело от туч, ударил гром, под большими каплями дождя отряды смешались в вихре боя. Солдаты Хавасана сражались самоотверженно, однако и противник обладал не меньшим боевым искусством. Лао защищал спину брата, его чёрные ниндзя старались не подпускать к мастерам сильных воинов.
Тем временем другая часть отряда ниндзя незаметно по берегу сопровождала второй корабль.
Женщины с детьми, увидев судно с чёрными парусами, убегали прочь от своих домов.
Выпрыгнув на берег Оямы, наёмники с факелами бросились в деревню, стали поджигать соломенные хижины, со звериным воплем, теряя боевое единство.
Вторая часть войска Хавасана спустилась с холмов и устремилась в Поэ.
Император Тода, узнав о набеге «Пылающего рассвета» на Ояму, чуть не потерял дар речи. Как Суа узнала, что там его жена с дочерью? Может, такое совпадение случайно?
Накомото взял три сотни воинов и отправился в путь. От Эдо до Оямы около десяти ри. Генерал сомневался, что успеет помочь, но скакал во весь опор…
Темноволосый с перемотанными руками сражался, не поднимая глаз. Тсенг перемещался так, будто знал, куда обрушится следующий удар.
Предводительница бандитов отправила в ад, или «за реку Сандзу, в Дзигоку», многих воинов Хавасана.
Татсумару видел каждое её движение: она разила, закручиваясь в пируэте, не позволяя никому приблизиться. Лязг металла и крики раненных воинов перемешались с шумом дождя. Небесные столпы дрожали перед глазами у тех, на кого падали блестящие мечи.
Нет доли благородней, чем умереть за императора!
Дождь постепенно размывал землю под ногами, и она превращалась в скользкую грязь. Промокшая Аяме чувствовала, как стынет кровь. Далеко от мастера, виртуозно писавшего мечом кровавую фреску, она не отходила, но страх перед смертью закрался в её душу. Татсу пытался приблизиться к женщине в сияющих голубых доспехах. Холм, издали бугристый, вблизи оказался засыпан мёртвыми телами. Клинок Татсу блестел от крови врагов. Лиловый ниндзя медленно поднялся по серым валунам и громко выкрикнул своё имя и родовой клич, как подобает самураю:
