Но когда лакей, зажигая газовую лампу, попросил. Нисетту и Поля войти, последний был сильно озадачен, услышав как его спутница, снимая шляпу, говорит:
– А, это золоченый кабинет!
– Что ты сказала?
– Да я его отлично знаю. Я здесь не в первый раз. Боже мой! Сколько раз мне здесь случалось веселиться!
Поль недоумевал все больше и больше. Вот уже четыре года длилась его любовная связь с Нисеттой, и он считал своим долгом скрывать это, исходя из того, что знал об этой женщине. Он всегда считал ее женщиной, которая вследствие несчастья была поставлена в положение гораздо более низкое, чем то, на которое она имела право по своему уму и образованию. Но он никогда и представить не мог, что жена Левассера, его привратника, может в один прекрасный день одеться по последней моде; знать в одно и то же время и Жобера, и таинственного Пуляра… А главное, чтобы маленькая, полненькая женщина, которая по утрам сама отправлялась за молоком в вязаном платке на голове, чтобы эта жена почтенного Левассера была завсегдатаем Бребана, Петерса и заведений, подобных Баландье!.. Тем не менее, не желая быть принятым за дурака, Панафье скрыл свое изумление, совершенно непринужденно взял шляпу и пальто из рук своей спутницы и отдал их лакею, в то время как Нисетта поправляла перед зеркалом свою прическу.
– Ну, – сказал он, – так как ты знаешь это заведение, то заказывай, пожалуйста, то, что тебе хочется.
– О, мне это не трудно, – отозвалась она. – Я всегда заказываю то, что люблю.
– Да что ты говоришь!
– Да, конечно. Глупенький, – прощебетала Нисетта, подбегая к нему и целуя. – Я хочу заказать устрицы.
– Пожалуйста, не стесняйся.
– В таком случае, прежде всего, подайте устриц.
– Сколько прикажете? – спросил лакей.
– Как можно больше!
– Ну, конечно, – смеясь, подтвердил Поль. – Пожалуйста, не стесняйся – я сегодня богат.
– В последнее время это с тобой часто случается, – заметила она, бросая на Панафье взгляд, который привел его в смущение.
Он поспешно заказал остальное меню, и лакей вышел.
После этого Нисетта уселась на диване рядом с Полем, говоря:
– А теперь, не хочешь ли помириться?
– Что за глупости ты говоришь! Разве мы ссорились?
– Пожалуйста, не притворяйся. Ты целый час делаешь мне разные намеки не словами, а жестами, взглядами и всем твоим обращением со мной. Мы сейчас хорошо пообедаем, и обед будет стоить дорого, но ты не видишь и не понимаешь моей любви к тебе. Если бы ты отправился со мной просто в какую-нибудь деревню, то я любила бы тебя точно так же и была бы, может быть, счастливее, чем сейчас, хотя я здесь и наедине с тобой.
