Бейн – молодец: переплел «ПБ» в кратчайшие сроки.
С углем перебои; сыро и холодно. Кормят с каждым днем все хуже. Работы невпроворот, а я постыдно бездельничаю. Теперь, когда Глид покидает школу, отзывается он о ней язвительно, да еще во весь голос. Ученики издеваются над ним все больше. А он вдобавок играет в футбол все хуже.
Каким скучным стал этот дневник. Наверно, вести его надо каждый день, что-то записывать каждый вечер. Попробую.
День Гая Фокса [156] 1926 года Получил от «Габбитас и Тринг» сообщение: некая дама из Голдерс-Грин ищет своему сыну частного преподавателя; занятия на каникулах. Это означает, что про поездку в Афины придется забыть. Тем не менее урок, если получится, возьму. Четырьмя гинеями в неделю не бросаются.
Воскресенье, 7 ноября 1926 года
От мысли, что на предстоящих каникулах буду работать, вместо того чтобы сорить деньгами, я становлюсь ханжой, что дает мне право тратить деньги с чистой совестью. Вчера и позавчера ужинал в ресторанах и пил ром. Вчера вечером – с Чарльзом Пулом, он приехал из Кембриджа всего на один день. Напился и с энтузиазмом рассуждал о прелюбодеянии.
Уже написал 2000 слов «Ноя»; кое-что совсем недурно.
Среда, 10 ноября 1926 года
<…> Вчера кончил первую главу «Ноя».
Из-за дурного питания и собственной нечистоплотности у многих детей появились на коже гнойники. Все спортивные соревнования отменены.
Сегодня утром сестра-хозяйка в приступе гнева покинула школу с обитым жестью чемоданом на голове.
Вчера утром ужинал с Глидом и по дороге домой свернул на берег канала. Домой вернулся за полночь.
Дождь льет с утра до вечера.
Еще две рецензии на «Георгианские рассказы»; обо мне ни слова. Бейн и не думает слать «ПБ». Дама из Голдерс-Грин не ответила на мое письмо, где я пишу, что готов заниматься на каникулах с ее сыном.
В четверг ездил в Лондон. Дама из Голдерз-Грин не нанимает меня учителем к своему сыну. Отец пребывает в еще более приподнятом настроении, чем обычно. Из Вендовера я вернулся на велосипеде.
Пятница, суббота и воскресенье прошли хуже некуда, и у меня нет ни малейших сомнений: и сегодняшний день будет ничуть не лучше. Ученики по-прежнему гниют заживо и ведут себя соответственно.
Пришло письмо от Элизабет: собирается ко мне на выходные. «Ной» спорится. Получается манерно и «литературно».
У Глида сдали нервы, в субботу он высек ученика, и высек на совесть. К Чарльзу и Эдмунду подселили ученика по фамилии Блэкберн, и больше я к ним не хожу. Стал замечать, что покрикиваю на детей, не проверяю их работы, то и дело теряю журнал с записями. Читаю Эдгара Уоллеса и совершенно не в состоянии вникнуть в эссе Герберта Рида [157] . А до конца семестра еще почти пять недель.
