— Если слово мужчины священно, то почему же вы позволили старшему сыну избавиться от тела умершей куртизанки, вместо того чтобы просто оставить несчастную в постели? Если сын сказал вам правду и бедная женщина испустила дух от естественной слабости, на теле не осталось бы никаких свидетельств насилия. Когда Стефано и Марко пришли к вам с повинной, вы приняли историю так близко к сердцу, будто она касалась вас лично. Неужели подобное поведение достойно уважаемого юриста?
— Вы всегда позволяете жене говорить вместо себя, Пьетро д’Анджело? — презрительно осведомился Ровере. Несносная сука оказалась слишком умной.
Торговец шелком испытывал к зятю чувство, близкое к жалости. Кто-кто, а уж он-то прекрасно знал, что если бы общественные устои не ограничили возможности женщины ролью хозяйки дома и матери, Орианна справилась бы с управлением одновременно и Венецией, и Флоренцией.
— Я человек немногословный, Ровере, — сухо ответил он. — А вот жена мыслит интересно.
— Вы должны аннулировать брак с Бьянкой, — потребовала Орианна.
— На каком основании? — возмущенно воскликнул адвокат. — Все это время ваша дочь жила в моем доме и пользовалась всеми возможными благами. Обвинить меня вы не сможете! Да, я известен и страстностью натуры, и мужской силой. Во всей Флоренции не найдется ни одной куртизанки, способной оспорить это утверждение. — Он самодовольно ухмыльнулся.
— Разве весь город посвящен в тайны вашей спальни? — не сдавалась Орианна. — Ничто не мешает заявить, что девочка отказала вам в супружеской близости, что не могла подарить детей. Церковь сочтет аргументы достаточно вескими, а наши щедрые дары откроют все двери. На вас не падет ни тени позора, синьор. Вы не любите Бьянку, а она-то уж точно не питает к вам нежных чувств. Получили от девочки все, что хотели, а теперь отпустите на свободу.
— Но она снова выйдет замуж, родит детей, и ложь сразу раскроется, — возразил Ровере. — Вот тогда-то люди начнут говорить, и я окажусь в ложном положении.
— Вы навсегда испортили мою дочь; вряд ли она сможет выйти замуж — конечно, если не обретет невероятную любовь. В любом случае произойдет это не во Флоренции. Как только вы аннулируете брак, я отвезу девочку к одной из своих сестер, подальше от этого грязного безнравственного города и его ужасных обычаев.
— Вы рассчитали каждый шаг, синьора, но забыли об одном: Бьянка принадлежит мне. Я никогда ее не отпущу. Хотите вы того или нет, придется вернуть беглянку в мой дом, где ей предстоит прожить до самой смерти, — прорычал Ровере.
