В запасном полку, в километре от поворота на «Тройку», стояли совсем не полки Дмитрия Донского, а три мощных автомобиля с боевиками Сильвестра. На подхвате.
Мало ли что там может произойти? До столицы, до первого пункта правоохранительного порядка, далековато, да и до блок-поста ГАИ (то бишь «терминала» автоинспекции) тоже. Хотя «ДэПээСники» не в счёт. Так, мешки с «железками-пукалками».
Серьёзной опасности со стороны ментов боевики не ждали. Совсем иначе обстояли дела с людьми Вдов.
«Джип», не притормаживая на повороте, устремился по второстепенной. В армейский бинокль «Автосервис» виден уже не был, поэтому применили зрительную ночную трубу серии «Филин-2».
Фары осветили «Ауди» без хозяев. На обочине.
Приостановились, записали номер, послали по сотовому заказ своим – узнать по компьютеру принадлежность.
В целях конспирации трогать тачку не стали: внутри мигала лампочка сигнализации.
Газанули и по-хозяйски свободно и спокойно заехали в ворота «Автосервиса».
Так начиналась боевая операция сильвестровской группировки.
Никита не знал, ЧТО здесь разыграется через четверть часа.
Интуиция пока говорила о другом: пора заканчивать допросы и сматывать удочки.
Оба колена Лешего уже были прострелены, пальцы на правой руке сломаны, а иссиня-чёрная голова и красная маска на лице доводили до тошноты.
Но такие пытки были необходимы. Потому как Леший упорно и долго молчал. Сначала.
Потом заговорил. Рассказал немногое, но действительно важное. Даже о предстоящей свиданке на «Колечке» – на объездной по Калининскому.
Пока Топорков про себя составлял ПДД, Леший что-то бормотал несуразное. Ёрзал на полу и стонал.
Услыхав шелест колёс по гравию, Никита метнулся к окошку, заставленному бутылками и склянками.
В ворота въезжал внедорожник автофирмы «Джип». Зверь-машина. И сидели в нём тоже не ангелы.
Никита встрепенулся и бросился к Лешему. Тот попытался улыбнуться, но на страшной физиономии вышел собачий оскал.
– Наши приехали! – торжественно сообщил он опухшими разбитыми губами и издал ужасный рык.
– Ага, ваши!
Никита не любил добивать человека. Но полтора месяца в Чечне научили и этому.
Перед ним лежал не человек. Машина. Робот. Убийца. Без жалости и совести.
А этот был врагом, чудовищем, волчарой. И даже раненный он являлся опасным.
Вон, рука медленно ползёт к щиколотке! За ножом! Гад! Зарезать Топорков Лешего почему-то не мог. Вот так, перебитого и исковерканного.
Здорового, в нападении или обороне, мог! А этого…
