Работа отнимала у него большую часть времени. Мать говорила, что он слишком много времени посвящает приумножению богатства — ограблению народа, как она частенько это называла, — вместо того чтобы посвятить себя, как велел Создатель, служению людям, и что такое поведение явно свидетельствует об испорченности его души. Частенько, когда отец приходил на ужин, пока слуги сновали туда-сюда, подавая блюда, мать со страдальческим видом говорила, как все в мире плохо. Никки нередко слышала, как люди говорят, что ее мать — благородная женщина, которую глубоко заботят нужды других людей. После ужина отец, ни слова не говоря, возвращался на работу, и этим еще больше злил мать — ведь она желала высказаться по поводу состояния его души, а он был слишком занят, чтобы ее выслушивать.
Никки помнила случаи, когда мать стояла у окна, глядя на темный город, и, без сомнения, размышляла обо всем том, что отравляло ей существование. В эти спокойные вечера отец иногда подходил к матери сзади и ласково касался спины, будто она — редкая драгоценность. В такие моменты он казался довольным и каким-то размягченным. Шепча ей что-то на ухо, он слегка поглаживал ей спину.
Мать Никки с надеждой смотрела на него и просила внести вклад в дело ее сообщества. Отец спрашивал, сколько нужно. Глядя ему в глаза, будто пытаясь отыскать там осколки порядочности, мать называла сумму. Отец вздыхал и соглашался. Затем его руки скользили ей на талию, он говорил, что уже поздно и что им пора удалиться в спальню.
Как-то раз, когда отец спросил, сколько она хочет получить, мать пожала плечами:
— Не знаю. А что тебе подсказывает твоя совесть, Говард? Впрочем, поистине сострадательный человек давал бы куда больше, чем даешь ты, учитывая, что у тебя денег больше чем достаточно, а нужда так велика.
Он вздохнул:
— Ну, и сколько же нужно тебе и твоим друзьям?
— Это нужно не мне и моим друзьям, Говард, а огромным человеческим массам, взывающим о помощи. Наше сообщество всего лишь борется за то, чтобы удовлетворить эти нужды.
— Так сколько? — повторил он.
— Пять тысяч золотых крон. — Мать проговорила это так, будто держала эту цифру, как дубинку, за спиной, а теперь, увидев брешь в обороне противника, внезапно обрушила ему на голову.
Отец ахнул и отшатнулся.
— Да ты хотя бы представляешь себе, сколько нужно трудиться, чтобы заработать такую сумму?
— Ты не работаешь, Говард. Твои рабы делают это за тебя.
— Рабы?! Да это лучшие мастера!
