– А что случилось? – притянула ухо мужа к себе девушка.
– Потом. Всё потом!
– Я боюсь! – и это было правдой, судя по её увеличенным зрачкам.
– Ничего страшного! Я обязательно всё тебе расскажу потом… И я тебя люблю, солнышко!
Они поцеловались. Затем Никита, прихватив шорты и футболку, исчез в коридоре.
Окно тестя и тёщи выходило на задний двор. В том, что на этой стороне нет никаких НП, парень не сомневался: зачем ИМ тратить силы, время и материалы, чтобы наблюдать комнату родителей, в которой зять никогда не бывает.
Никита натянул в коридоре китайские тапочки, носимые только на тренировках, и через три минуты бесшумно и оперативно покинул квартиру.
Его любимые «трайлеры» остались стоять в прихожей вместе с замаскированным в них миниатюрном радиомаяком, реагировавшим на колебания полуботинок при ходьбе и передающим чёткий сигнал на микромонитор в кармане Ломакина.
Худощавый черноволосый молодой мужчина в светлой безрукавке и спортивных штанах застыл возле треноги со сложным оптическим прибором. Длинными и тонкими, как у музыкантов, пальцами он постоянно манипулировал. То крутил окуляры и щёлкал кнопками настройки чёткости на всех устройствах, расставленных на специально собранном высоком столике, то передвигал аппараты, то туда-сюда таскал радиопеленгаторы и другие датчики.
В комнате на четвёртом этаже, где находился он, больше никого не было, за исключением любимого попугая мужчины, которого тоже звали Федя. Птичка восседала на кольце в клетке и не отличалась разговорчивостью. Как и все в конторе.
Ничто не нарушало покой, даже не тикали часы, так как изначально были сделаны электронными. И вдруг в квартире раздался звонок. Ломакин чуть не поседел от разорвавшего тишину треньканья. И машинально направился к двери…
…Девочка лет восьми выполнила всё, как советовал ей «дяденька», стоящий рядом, под прикрытием стены с электрощитком. Никита всучил ей горсть шоколадок и жвачек и пристроился рядом.
– Дядя Миша, это я, Катя! – ответила на запрос Ломакина девчушка.
– А-а, Катя! – откликнулся тот изнутри и стал открывать запоры.
Ломакин перед этим пристально разглядел в тайванский «глазок» с обзором в 150° девочку и лестничную площадку. Затем, сделав вывод, что лучше открыть маленькой гостье дверь, показать себя и сказать, что он – племянник дяди Миши (бывшего хозяина квартиры) – это лучше, чем вызвать подозрение у незнакомки чужим голосом и неприветливостью, Фёдор Ломакин снял с предохранителя «стечкин» и, спрятав руку с оружием за бедро, отворил тяжёлую дверь.
