Фер новости о своём обучении грамоте воспринял слишком уж радостно. Похоже, он понял это как начало обучения магии и ревностно принялся учить буквы, как будто от этого зависела его жизнь. Я не стал его разочаровывать и сообщать, что магии уж точно его учить не собираюсь. Во первых, на это нужно потратить много лет и ещё больше месяцев, не говоря уж об усилиях, а я рассчитывал расстаться с мальчишкой как только минет угроза от инквизиции. Во вторых, называя кого‑то учеником, учитель берёт на себя ответственность за все его действия. А мне это надо? Мало ли что он натворить может. В третьих я никого никогда и ничему ещё не учил и не знал, с какой стороны начать и как вообще проверить способность Фера к магии.
Зима перешла от бесснежных трескучих морозов к пронзительным метелям.
— Проснитесь, пожалуйста, — кто‑то осторожно, но требовательно потряс меня за плечо. Голос был женским и знакомым. Наверное, мне это приснилось — у меня нет настолько знакомых женщин, которые стали бы меня будить среди ночи.
— Пожалуйста, проснитесь.
Какой всё‑таки настойчивый сон. Так нагло мешает спать! Я нехотя перевернулся на спину и открыл глаза. Вроде сон должен был исчезнуть, однако фигура в белой ночной рубашке и накинутой поверх пуховой шали осталась на месте.
— Простите, пожалуйста, что разбудила, — произнесла фигура, заметив, что я смотрю на неё. — Мне кажется, что внизу забрались воры, а в доме других мужчин нет.
Я, наконец, признал Ефросинью Матвеевну, хозяйку дома, где снимал комнаты. Обычно наше общение ограничивалось короткими приветствиями " — Доброе утро. — И вам хорошего дня. — Десята заканчивается. — Завтра принесу оплату». Тишина затянулась. Я пытался убедить себя, что уже не сплю (верилось с трудом), женщина, кутаясь в платок, ждала ответа. Со вздохом я сел и быстро вскочил в штаны, брошенные вечером у постели. В темноте и спросони чуть не перепутал правый сапог с левым и, стараясь не шуметь, спустился на первый этаж, на ходу застёгивая автоматически захваченную рубаху. Я мог и отказаться. Когда Ефросинья Матвеевна выдавала мне ключи, она сообщила довольно большой список с моими правами и обязанностями, вроде «не водить в дом девиц, если с ними не помолвлен» или «оплата раз в десяту, тогда же смена белья» даже «не мочиться в окно, тем паче если под ним кто‑либо есть». Видимо, были уже прецеденты. Но вот пункта о ночном поиске вора я что‑то не припомнил. К сожалению, нас с Фером считали горцами, то есть храбрыми, сильными и крепкими людьми, которые не испугаются ночного вора и не поленятся проверить дом, особенно, если этого просит женщина. Ну почему я не похож на обычного крестьянина, у которого верхом героизма было сложить за спиной неприличный жест сборщику налогов, пока тот не видит? Спал бы себе спокойно, а хозяйка за стражей позвала.
