Афродита | страница 4

Лежа на груди, подперев ладонью щеку и раскинув ноги, она длинной золотой булавкой прокалывала маленькие симметричные дырочки в зеленой полотняной подушке. С тех самых пор, как проснулась два часа спустя после полудня, она одиноко лежала в разоренной постели, разомлевшая после слишком долгого сна, прикрытая лишь волною волос.

Ее волосы... Блестящие и пышные, мягкие, точно мех, более длинные, чем крылья, которые могли у нее быть, родись она на свет птицей. Ее волосы... столь густые, что под их покрывалом жарко. Они окутывали спину, они простирались под обнаженным животом, локоны блестели и завивались даже возле колен. Молодая женщина казалась закутанной в драгоценное руно, отливающее то мягким каштановым, то холодновато-золотистым, металлическим отблеском. И, бесспорно, из-за этих-то своих роскошных кудрей Кризи и считалась первой красавицею среди куртизанок Александрии.

Ее волосы не были ни гладкими прядями придворных сириянок, ни крашеными косами азиаток, ни завитыми черными кудрями египтянок. То были волосы представительницы арийской расы, волосы галилеян, живших по ту сторону песков...

Кризи. Так ее звали, и она любила свое имя. Молодые люди, ее поклонники, называли ее Хризе, словно Афродиту, в своих стихах, которые слагали к ее ногам вместе с гирляндами роз. Она не верила в свое сходство с Афродитой, но радовалась, что ее сравнивают с богиней. Все-таки богиня так прекрасна — и щедра на любовь. Кризи порою ходила в ее храм, чтобы преподнести Афродите, будто подруге, то, что мило всякому женскому сердцу: флакончики благовоний и голубые покрывала.

Она родилась на берегах озера Генисарет, в стране солнца и тени, в стране олеандров. Ее мать ходила по вечерам на иерусалимскую дорогу встречать путешественников и торговцев и отдавалась им прямо на траве, в тиши полей. Эту женщину очень любили в Галилее. Священники не переходили на другую сторону дороги, когда шли мимо ее дома, потому что она была сострадательной и набожной и не скупилась на жертвенных ягнят. Над ее домом простиралось благословение господне, как над домами благочестивых горожан. И когда она забеременела (а ее беременность стала настоящим скандалом, ведь она не была замужем), некий человек, который славился даром предвидения, предсказал, что она родит дочь, «на шее которой однажды окажется богатство и вера целого народа». Мать ничего не поняла в тумане этих слов, однако назвала дочь Сарой, что на иврите означает «царевна». Почему-то это заткнуло всем рты и заставило умолкнуть злые языки.