— Привет, Кризи.
— Привет. Давно вы здесь?
— Едва ли. Впрочем, уже рассвело, когда мы пришли.
— Был здесь кто-то еще?
— Ни души.
— В самом деле? Вы уверены?
— Разумеется. Почему ты спрашиваешь?
Кризи промолчала. Тогда Родис спросила вновь:
— Ты кого-то искала?
— Да... может быть. Но, наверное, это к лучшему, что не найду. Напрасно я возвращалась!
— Что происходит, Кризи, скажешь ты наконец?
— О нет!
— Даже нам? Даже нам, твоим лучшим подругам?
— Вы узнаете об этом позднее, вместе со всем городом.
— Вот спасибо!
— Ну хорошо, чуть раньше, если так уже нетерпеливы; но только не сегодня. Происходят удивительные вещи! Я просто умираю от желания все вам рассказать, но... пока нельзя, я должна молчать. Вы возвращаетесь домой? Идите спать ко мне. Я сегодня совсем одна.
— О Кризи, Кризидион, мы так устали! Мы возвращаемся лишь для того, чтобы в самом деле поспать.
— Подумаешь! Поспите потом. Сегодня ведь канун праздника Афродиты. Кто отдыхает в этот день?! Разве старики. Если хотите, чтобы богиня покровительствовала вам и сделала счастливым этот год, нужно прийти в храм с веками темными, как цветы фиалок, и бледными, словно лилии, щеками. Пойдемте со мною и поразмыслим над этим.
Она обхватила каждую за талию и торопливо увлекла за собой.
Однако Родис не унималась.
— Ну а теперь, когда мы пошли с тобою, ты расскажешь, что случилось и кого ты искала?
— Я вам расскажу все что пожелаете, но об этом должна молчать.
— Даже когда мы окажемся в твоей постели, в твоих объятиях?
— Не настаивай, Родис. Ты все узнаешь завтра.
— А то, что случится завтра, принесет тебе счастье или богатство?
— Богатство.
Родис широко открыла свои большие глаза и воскликнула:
— Неужели ты провела ночь с царицей?!
— Нет, — засмеялась в ответ Кризи, — но я стану богаче ее. И могущественней. Тогда проси о чем хочешь! Что тебе нужно?
— О, мое желание неисполнимо, — отмахнулась Родис, но Миртоклея вмешалась:
— В Эфесе есть такой закон: если две девственницы, достигшие половой зрелости, любят друг друга, — вот как мы с Родис, — им разрешено пожениться. Они идут в храм Афины, куда жертвуют свои пояса девственниц, затем в святилище Арсинои, чтобы оставить там смешанные пряди их волос, и, наконец, под перистиль храма Дионисия, где той, которой больше подходит роль мужчины, вводят в лоно тонкий золотой кинжал и дают белый лоскут, чтобы оставить след крови. Вечером ту из двух, которая будет женой, в повозке, украшенной цветами, везут при свете факелов и под аккомпанемент флейт в новый дом. И впредь они обладают всеми правами супругов; они могут удочерить маленьких девочек и дозволять им участвовать в своей интимной жизни. Их уважают. Они семья. Здесь, в Александрии, нет такого обычая. Вот мечта Родис...
