Я ночевал в бывших казармах Преображенского полка – тех самых, где жил Германн; выходивших окнами на дом Адомини, в котором жил Герман, даже два Германа, Юрий и Алексей.
А днем Баба Фима таскала меня на Стремянную, мы пили «маленький двойной» в исчезнувшем ныне кафе «Эльф», который, в отличие от Системы, помнят все.
Баба Фима сгинула на Трассе, как называлась дорога Ленинград-Москва, по которой автостопом передвигались системщики.
Мы с женой, поднакопив деньжат, купили квартиру на Петроградской стороне.
Петроградская – это сторона башенок, шпилей, нелинейных улиц, отскока и отпрыга в сторону от идеи державности в пользу буржуазной, частной жизни.
Во всех книжках издательства «Детская литература» в матерчатых переплетах, читанных во время школьных ангин, есть такой город: с выносными лифтами и двориками, где выгуливают одного на двоих пса мальчик и девочка.
Жена просит обязательно дописать, что от Ленинграда в Петербурге сохранилась нестыдность ощущения душевной смуты и нестыдность бедной жизни. Нет ничего зазорного в том, чтобы жить в коммуналке, с протечкой по лепнине и соседями в халатах и тренировочных штанах. Город все равно твой.
Я дописываю.
На мне черный шелковый костюм производства FOSP, фабрики одежды Санкт-Петербурга. В трех километрах от меня ее хрустальные окна эпохи art nouveau плещут рыбий жир электричества прямо в Мойку.
ЭПИЛОГ
Петербург – это декорация, созданная для спектакля по превращению маленькой, сухопутной Руси в морскую имперскую Россию. Жемчужные колонны греминского дворца. Кто там в малиновом берете. Бал.
Спектакль отыгран. Театр пустует. Можно выйти на сцену, пройтись по залу или попросить огоньку у брандмейстера, скучающего без работы.
Входных билетов не существует.
Лучшей декорации для любви – тоже.
КОММЕНТАРИЙ
2003 год был горячей порой для продажи пирожков с петербургской начинкой. У меня была на пирожки, если так можно сказать, лицензия. Вышедшая за год до этого книга «Недвижимый Петербург», посвященная петербургской недвижимости, принесла трем авторам – историку Льву Лурье, журналисту Игорю Порошину и мне – Анциферовский диплом, краеведческий знак качества. Может быть, Лурье этот знак был как Брежневу очередной орден, а мне так очень даже пригодился. Мне стали звонить из журналов больших и малых и просили «что-нибудь написать про Петербург по теме 300-летия». Я на этом зарабатывал подобно ряженому Петру на фотосъемке в Петропавловской крепости…
