Что называется, недоглядели.
Теперь понятно, что свои историко-идеологические секреты русским надо было хранить строже, чем чертежи «Курска» и методики запуска «Протонов».
Прекрасной иллюстрацией к данной драме служит растерянность и лицемерие современной номенклатуры, иногда вынужденной нести с трибун военно-патриотическую чушь. Номенклатура, конечно, забавна в такие минуты, но ее следует пожалеть. Раньше ей было гораздо комфортнее. Каждое поколение власти заново обдирало с истории кожу, чтобы переплести в нее свои партийные удостоверения. А сегодня это почти невозможно, так как кожа радикально попорчена.
Рассмотрим вопрос на самом простом примере.
Стоит кремлевцам затянуть гимн войне 1812 года, так тут же либералы предъявляют сотни документов, из которых становится ясно, что «Бородино» – это не «день славы русского оружия», а позорное поражение русской армии, повлекшее отступление, бросание знамен, артиллерии, десятков тысяч своих раненых, сдачу и уничтожение столицы.
Это очень печально, но русофобы уже докопались до записок генерала А. П. Ермолова, который, отступая из Москвы, писал: «Душу мою раздирал стон раненых, оставляемых во власти неприятеля». Стон Ермолова был вполне уместен: несколько тысяч русских раненых сгорели заживо в том пожаре Москвы, что устроил православный активист и патриот Ростопчин.
Стоит кремлевцам козырнуть величавостью Кутузова, как коварные либералы, ухмыляясь, достают с архивных полок свидетельства о специфике этого персонажа, который прославился лишь тем, что, будучи фронтовым главнокомандующим, ухитрялся спать по 18 часов в сутки, а оставшееся время тратил на девочек-малолеток (переодетых в казачью униформу), которых он повсюду возил с собой. Кутузов (подло напоминают документы), имея колоссальное численное, фуражное, снабженческое преимущество, сумел проиграть все главные сражения «отечественной войны».
Возникает ли вопрос об удали и роли казаков в 1812 году – джинн исторического знания вдребезги разбивает и этот миф, лукаво напомнив об их алкоголизме, апофеозом которого стал образ атамана Платова. Как теперь известно из записок Н. Н. Муравьева (участника Бородинской битвы), «от дурных распоряжений и нетрезвого состояния графа Платова войска сии, которые могли бы принести пользу, ничего не сделали».
Отметим, что Муравьев деликатно излагает то, что другие источники преподносят с куда большей прямотой. В частности, то, что «в знаменательный бородинский день казачьего главнокомандующего Платова целых три адъютанта так и не смогли усадить на лошадь по причине мертвецкости его опьянения».
