Примерно через три месяца после того, как в дом принесли приемник, произошло первое странное, необъяснимое и зловещее событие. Чарлз, как почти всегда, проводил вечер в гостях, а миссис Гартер, тоже по обыкновению, — в своем удобном кресле с высокой спинкой. В тот вечер передавали концерт. Знаменитое на весь мир сопрано исполняло популярную английскую балладу. Миссис Гартер слушала внимательно, полуприкрыв глаза и подперев рукой подбородок. Но удовольствие было неожиданно испорчено: вместо ожидаемого припева музыка вдруг оборвалась с пугающей внезапностью и динамик стал извергать какую-то какофонию из треска, писка и морзянки. Но скоро этот шум сменился напряженной, гнетущей тишиной. Еле слышный гул доносился из громкоговорителя. Казалось, где-то далеко работает слабая станция, безуспешно пытающаяся пробиться сквозь толщу эфира при помощи своих маломощных передатчиков.
Потом замер и гул, а вместо него из динамика раздался глухой голос мужчины, говорившего с явным ирландским акцентом.
— Мери, — произнес голос, — ты слышишь меня, Мери? Это я, Патрик. Скоро я приду за тобой… Приготовься, Мери…
И почти сразу вновь зазвучала музыка. Заключительные аккорды все той же известной баллады.
Миссис Гартер застыла, вцепившись руками в подлокотники кресла. Боже праведный! Голос Патрика! Патрик говорил с ней… Конечно же, это галлюцинация. Она, должно быть, задремала на минутку, и все это ей пригрезилось. Старая леди, возможно, впервые в жизни почувствовала приступ страха. Что же говорил голос? Что значит «приготовься, Мери, скоро я приду за тобой»? Предупреждение или предзнаменование? А если галлюцинация — предвестник приближающейся смерти? В конце концов, ей уже много лет и сердце у нее очень слабое…
— Да, это предупреждение, — пробормотала миссис Гартер, с трудом поднимаясь на ноги. — Зря, выходит, я тратилась на лифт…
О случившемся она не сказала ни одной живой душе, но следующие два дня была грустна и задумчива.
А на третий день все повторилось. Снова старая леди была одна в своей комнате и опять во время концерта приемник зловеще умолк. На этот раз голос Патрика звучал как будто из-под земли, но каждое слово буквально врезалось в ее смятенное сознание.
— Это опять я, Патрик, — тихо, но очень отчетливо произнес голос. — Я снова говорю с тобой, Мери… Я приду и возьму тебя с собой… Теперь уже очень, очень скоро, Мери…
И снова щелчок, треск, помехи и сразу же после них — оглушительный грохот джазового оркестра.
