Дом Галины Николаевны находился в поселке Союза театральных деятелей, хотя ни к одному известному мне театру мамина подруга отношения не имела. Театральным деятелем был Галкин отец, в наследство от которого она и получила большой участок с лесными деревьями, среди которых краснел черепичной крышей построенный на века особняк. Мужем Галина не обзавелась из-за увлечения девочками. Детьми по той же самой причине тоже и после смерти родителей осталась в загородных хоромах полноправной хозяйкой. Попав под порочное очарование подруги, мама устроила так, что Галка вела бухгалтерию в нашем семейном бизнесе, и это давало формальный повод матушке в любое время дня и ночи приезжать в Любимовку «по делам».
Мы припарковались напротив дома Галины у забора музея-усадьбы, где юный Станиславский, проведший детство в этих стенах, проникался духом современного театра. Несколько позже приглашенный погостить в имении Чехов, вдохновившись красотами Любимовки, написал здесь свой «Вишневый сад». Ну а Союз театральных деятелей обнес усадьбу сплошным забором, запер ворота на большой висячий замок и неспешно принялся реконструировать красивейший господский дом, театральный павильон и церковь Покрова Пресвятой Богородицы, от которой остались лишь стены первого яруса да колокольня. Я с нетерпением жду, когда закончится реконструкция, ибо договорилась с нужными людьми о продаже дома-музея мне в полную и безраздельную собственность. Уж больно хорош вишневый сад и пристань с лодочками на реке. На нее открывается дивный вид из основной усадьбы, и я подумываю сделать в Любимовке что-то типа закрытого клуба для избранных.
Я тронула за плечо Льва и, понизив голос, проговорила:
– Володя, слушай меня внимательно. Пойдешь в дом один, я буду ждать у забора. Позвонишь, откроет мамина подруга Галина. Ты скажешь, что приехал к Ангелине Тихоновне. Когда выйдет мать, спросишь, все ли у нее в порядке. Если она скажет, что да, отведешь ее ко мне, а сам вернешься в машину.
– А если скажет, что не в порядке? – хмуро осведомился друг детства.
– Тогда извинишься, повернешься и уйдешь.
Он откинул широкой пятерней с крутого лба непокорную русую прядь и тихо спросил:
– Кир, чего ты боишься?
Я не ответила, избегая смотреть в светлые Вовкины глаза, настойчиво ищущие моего взгляда. Лишь небрежно обронила:
– Ключи в зажигании оставь.
Сосредоточенно выбралась из машины и направилась к дыре в заборе, ни секунды не сомневаясь, что Левченко последует за мной. Мысли, одна тревожнее другой, крутились в голове. У Галины должно быть чисто, но если там полиция, я увижу это через прозрачные стекла веранды. Увижу и дам деру. С такими деньгами, какие лежат у меня в сумке, можно где-нибудь затаиться, переждать неприятности и, когда все утихнет, уехать далеко-далеко. Подальше от этого кошмара и безумного испанца, превратившего мою жизнь в бег зайца по пересеченной местности. Я приблизилась к забору и проверила свою догадку. Как и в прошлый раз, висящая на одном гвозде штакетина легко подалась в сторону, открывая лаз на территорию коттеджного поселка. Именно у этой дыры пару месяцев назад я ждала мать, заподозрившую свою возлюбленную в неверности и решившую застукать ее с поличным. Меня она прихватила для моральной поддержки. Мама пошла первой, велев мне никуда не уходить, быть на стреме и дожидаться специального знака. Так и не дождавшись сигнала родительницы, я к утру вернулась домой, а матушка еще неделю гостила у оказавшейся верной Галки.
