У реки стало сыро. Торопливо застегнув ворот рубашки, Гена пошел домой.
В комнате ему тоже показалось непривычно просторно. Уже горел свет. Мать встретила его озабоченная.
— Где ты задержался?
— А там... — и неопределенно махнул рукой за окно. Мать продолжала вопросительно смотреть на сына.
ожидая более ясного ответа. Он смутился и уточнил:
— Ставил мордушку. Может, на завтрак что пой-мается.
Анна Ильинична вздохнула.
— Мой руки. Будем ужинать.
Надя уже плескалась под умывальником. Она молча уступила ему место, чуть слышно вздохнула и пошла к столу.
На столе, покрытом синей клеенкой, — три тарелки.
Анна Ильинична забылась и принесла четыре ложки. Отцовская отличалась от других: тоже алюминиевая, но большая, круглая, а не сердечком, как другие.
Гена и Надя смотрели на нее, не отрывая глаз.
Анна Ильинична перехватила их взгляд: сама, в раздумье, с минуту смотрела на ложку отца. И Гена и Надя теперь уже смотрели не на ложку, а на мать. Она почувствовала их взгляды на себе, решительно взяла ложку отца и положила ее перед Геной. А прежнюю ложку Гены схватила и торопливо отнесла в чулан.
III
Начав новую жизнь, Гена не мог уйти от старой. К ней его привязывала школа, предстоящие экзамены.
...В день экзаменов он встал рано. Умываться вышел во двор. День не обещал быть хорошим: небо застилали плотные серые облака, но дождя не было, и трава стояла сухая, без единой росинки. Ласточки летали низко и молча. Стрижи тоже носились вдоль улиц, не поднимаясь ввысь.
Гена боялся, что к середине утра, когда надо будет идти в школу, над городом пойдет дождь. Но когда плотные облака стали завиваться кудрявыми барашками и подниматься вверх, он облегченно вздохнул: дождя не будет. Трудно идти на экзамены, когда и на душе пасмурно и над головой тучи.
В школу хотел прийти раньше, чтобы в тишине пустого класса немного успокоиться, настроиться.
Подошел к школе и удивился: из открытых окон доносились сдержанные голоса. В дверях класса его встретил Митя Быстрое и спросил:
— Ну как? Сердце подпрыгивает?
Гена пересилил себя и сказал как можно веселее:
— Как пойманный воробей.
— Смеешься?
— Где мне тебя пересмеять... — И Гена грудью надвинулся на приятеля. Митя молча посторонился.
Остроносый, с маленькими веселыми глазами, чуть прикрытыми короткими светлыми ресницами, Митя был добродушным существом. С ним толком никто не дружил, но все считали его хорошим приятелем. Над ним часто смеялись, однако никто в классе никогда не решился бы его обидеть.
