На вопрос судьи Хмарину, почему он не воспользовался сразу рацией, чтобы вызвать патрульную машину, тот ответил, что в этом районе пользоваться рацией невозможно: ее тушат помехи. На вопрос, почему он, разрядник по силовому троеборью и дзюдо, не применил приемы, а предпочел разрядить оружие, ответил, что был сбит с толку агрессивностью подсудимых. На вопрос, нападал ли кто-нибудь на него в то время, когда он был одет по форме, ответил: «Нет».
Потерпевший Сонин подтвердил, что, действительно, ему позвонил Хмарин, они договорились встретиться; Сонин тоже был одет в гражданское. Когда он подходил к магазину, услышал выстрел, увидел борющихся. Баевский стал двигаться в его сторону. Сонин окликнул его, тот побежал, но упал, стал отбиваться ногами. Сонин навалился на него и смог надеть наручники. Тут Баевский стал понимать, что его задержали. По рации Сонин вызвал патруль.
На вопрос судьи: «Когда Баевский понял, что перед ним милиционер?», — Сонин честно ответил: «В тот момент, когда я надевал ему наручники. Он сразу прекратил сопротивление. К тому же на мне была рация, и, когда от борьбы куртка у меня распахнулась, можно было слышать переговоры по ней».
Выступил в суде и свидетель со стороны потерпевших: его милиция «обнаружила» позже в доме, возле которого происходила драка. Он, оказывается, сидел 20 сентября у раскрытого окна и все слышал. Свидетель, как механическая игрушка, пробубнил свои показания: «Видел, как милиционер предъявил удостоверение; слышал два выстрела; видел, как двое бросились в разные стороны; слышал предупреждение «Стрелять буду!» и что милиционер побежал за кем-то…»
Память виртуальная
А на мой взгляд не очень просвещенного обывателя, картина эта, если б милиционеры были до конца честны, выглядела бы несколько иначе. Предполагаю, что она была такой.
Разумеется, никакого удостоверения личности группе дерущихся людей милиционер в кромешной тьме (во дворе не было освещения) не предъявлял. И наличие «свидетеля» этого факта не выдерживает никакой критики. Единственное, что мог предъявить милиционер, одетый в гражданское, но экипированный для несения службы, если хотел привести кого-то в чувство, — это оружие. А теперь представьте, что вы — пьяный каратист, и вам в полной темноте кто-то сует под нос пушку. Естественно, вы принимаете боевую стойку и начинаете обороняться. Возможно, даже попадаете вооруженному (грабителю, бандиту?) ногой в грудь. Тут он, будучи на самом деле старшим лейтенантом милиции, свирепеет и начинает «гнуть пальцы веером». Возможно, что и сам он в такое время, да к тому же «по гражданке», слегка выпивши. (Ну какая экспертиза в Северодвинске подтвердит а.о. у милиционера? Вы в это верите?) Милиционер видит, что двое начинают разбегаться (еще двое уже давно ретировались). Кругом ни души. Драка во дворе закончилась. Что же, так и оставаться побитым?! Оскорбленное самолюбие и грязный отпечаток на груди взывают к отмщению. В ярости он пуляет вслед уходящему Власову (всего из оружия было произведено три выстрела) и прошибает ему ногу. (Характер ранения говорит о том, что выстрел был произведен сзади, чего во время следствия и на суде никто «не заметил». Или придется допустить, что Власов, пытаясь «отобрать оружие», наваливался на Хмарина… спиной).
