В основном принято, что каждый может зайти, если дверь открыта, и сесть на другое кресло, если оно не занято. Другое дело – расположен ли я к разговору или нет, что в сущности зависит от того, расположен я к разговору или нет. Закончился интересный эпизод о независимости Тайваня, и я стал листать каналы в поисках чего-нибудь интересного. В это время дня много финансовых новостей. Мне неинтересны финансовые новости, да и любые новости, где не происходит ничего грандиозного. Ничего грандиозного не происходило. Я посмотрел канал погоды на предмет тайфунов, ураганов или наводнений, но всё было спокойно. Ну, ладно.
– Ты в обуви, – сказал я Мартину.
– О, госсп, – пробормотал он и снял сандалии. Он задвинул их за кресло, чтобы Сонайа не заметила, если вдруг заглянет, но Сонайа замечает всё, и Мартин это знает. Может я и известный просветлённый, к которому все приходят, но Сонайа всевидящая и всезнающая хозяйка дома, и даже я в её присутствии всего лишь ещё один безмозглый пацан.
Я смотрел в телевизор, а Мартин смотрел на меня. Он хотел поговорить. Быть может, я должен был ответить отрицательно на его уловки, но по телеку ничего не было, а Мартин временами бывает интересен. Я кивнул слегка сердито, и он начал.
– У меня получилось выполнить ваше задание, – стартовал он с энтузиазмом. Мне не понравилось слово "задание", но оно и вправду довольно точное, так что я ничего не сказал.
– Напомни-ка мне, – сказал я, хотя не нуждался в напоминании.
Мартин провёл больше двадцати лет в рабстве у одного из самых известных духовных лидеров запада, и вышел оттуда с головой полной псевдо-индуистской белиберды, туго завязанной в гордиев узел. Я пытался облегчить ему задачу, предложив александрово решение – разрубить узел одним ударом, вместо того, чтобы потратить ещё пару десятков лет на то, чтобы пытаться развязать его, но Мартин не спешил отбрасывать свою систему верований, куда входила также и преданность.
Во время нашей прошлой встречи Мартин принёс книгу и прочёл мне пару дюжин станций из учений его бывшего гуру. Слова принадлежали, конечно, огромному уму, излагающему на тему о вечных тайнах, и я легко смог понять, почему искатели столпились вокруг столь безграничного понимания, но когда Мартин закончил чтение, я абсолютно не представлял себе, о чём только что говорилось. Но что ещё важнее, Мартин тоже не знал этого, хотя и думал иначе.
Чтобы прояснить это для него, я дал ему "задание" ужать то, что он прочёл мне, до одной связной мысли – одного ясного предложения. Идея этого задания пришла мне в голову, когда я слушал, как Мартин с дрожащим энтузиазмом читал непонятные слова своего бывшего гуру. Я был потрясён экзальтированной способностью такого мудрого человека смешивать несколько простых концепций вместе таким образом, что они звучали возвышенно и глубоко, не выражая при этом ничего особенного.
