– Опять репьев набрал… Бестолковый ты у меня какой!
Пес улыбнулся от уха до уха и покивал, а она принялась освобождать его от колючек, изредка всхлипывая и утирая нос тыльной стороной ладони, как в детстве.
– Это же ужасно, что дети так живут, да? – тихо спросила она у собаки и оглянулась в надежде, что ее никто не слышит. – Кем надо быть, чтобы ребенка бросить, а?
Филька поиграл бровями и наморщил широкий сократовский лоб. Маруся снова вздохнула и подумала, что она бы никогда не бросила своего ребенка, и собаку бы не бросила, и мужчину. При мысли о мужчине, которого она как раз бросила, слезы снова защипали в носу, и она поспешила спрятаться за тонированными стеклами машины.
А назавтра в город, как войско Тамерлана, вошли ливни, и стрелка барометра ее настроения резко переместилась в дождь. Ни с того ни с сего она вдруг начинала капать слезами в чашку с кофе, устроившись на кухонном подоконнике, или принималась читать стихи бесцветным голосом. Или, того хуже, петь что-то жалобное, а Филька подвывал и входил в такой раж, что, даже когда она замолкала, отчаянно выл, вскидывая морду к потолку, и тогда она снова ревела, и так по кругу.
Тематические вечера, объявленные ею, были заунывными, как бесконечный стук капель по металлическим откосам окон и крышам машин. Она перестала улыбаться, через строчку читала записки и переставляла куплеты местами. Слава богу, ее работодатель и его королева в ресторане не появлялись, иначе бы она схлопотала выговор за халатное отношение к сцене. Сергею Сергеевичу, обеспокоенному ее рассеянностью, Маруся сослалась на мигрень, и это объяснение было тут же распространено среди широких масс. Даже незнакомые люди стали интересоваться ее здоровьем и смотреть сочувствующими глазами. В другое время она бы забавлялась тем, как смогла надуть целую кучу людей, но пока над городом нависали грязно-серые тучи, ей не хотелось ни думать, ни радоваться.
Хозяин с подругой не появлялся, Любанин экстравагантный наряд несколько раз украшал разные компании в зале, но Маруся делала вид, что ее не узнает, и никаких попыток возобновления бесед о городских сплетнях больше не повторялось.
Иногда Маруся ездила покататься по вымирающему под ливнем городу, наконец-то воспользовавшись своим «абонементом» на нарушение скоростного режима. Она гоняла ауди на максимальной скорости по близлежащим поселкам, распугивая случайных автомобилистов, велосипедистов и зазевавшихся пешеходов. Машина была покладистой, слушалась руля, быстро реагировала на педаль тормоза, и только Филька в салоне ворчал и с укоризной смотрел на разыгравшуюся хозяйку.
