— Успокойся. И не выкабенивайся, архитектор.
— Доброй ночи…
Зарина всплеснула руками и после нескольких секунд ступора первая из нас ответила:
— Добрый…
В открытых дверях стоял мужчина, нерешительно посмотрел на нас, нерешительно оглядел комнату, и как‑то качнулся назад, собираясь уйти.
— Куда же вы? Проходите.
— Да я… не уверен даже, зачем зашёл.
Мужчина стал крутить в руках свою кепку и переминаться с ноги на ногу. Ему было точно за пятьдесят, лицо крестьянское, только что ни бороды, ни усов не было. Глаза глубоко посаженные смотрели с прищуром, и поблёскивали, как у мыши.
— Чаю хотите? — Спросила Зарина и взяла из‑за стола Пули её термос с чаем.
— Да, пожалуй. Хорошая у вас конторка, — он прошёл и сел на диван, не снимая куртки, только кепку из рук выпустил и положил рядом. — Название только не пойми какое.
— А то, не без этого…
Пока Зарина наливала ему в чистую кружку чай, мы потихоньку разошлись по своим местам. Пуля ни словом не пикнула про свой термос.
— Кого потеряли‑то, а? Отчего ноги домой не идут?
— Да я один живу. Один. В школе вот задержался, печь днём включил, а время рассчитать забыл. Пришлось со сторожем до самой ночи вот просидеть.
— Как вас зовут?
— Виктор.
— Здесь все свои, Виктор.
Мужчина отхлебнул чаю и прищурился, закачал пальцем.
— Я знал, знал… я второй день хожу мимо. Я знал, что это моя дверь!
Настройщик разговаривала с новым человеком так, словно бы сразу знала, как с ним нужно разговаривать. С нескольких первых фраз девушка принимала стиль речи посетителя, умела к месту хмыкнуть, к месту схмуриться, или сделать выражение лица "да — да, я тоже бы в это не сразу поверила", притом, что собеседник ещё не успел высказать своего отношения к сказанному, а она попадала в точку.
Виктор оказался керамистом, ему было пятьдесят пять, и уже десять лет он был в разводе, — жена и взрослый сын жили отдельно.
История, о которой он до сих пор не может забыть, случилась когда ему было сорок. Школа отправила его в командировку в другой город, там проходила большая ярмарка, и на ней он должен был показать работы учащихся, и заодно мог попродавать что либо из своих изделий. Было лето, хороший солнечный день, лотки растянулись в несколько рядов и зрителей было много. Напротив Виктора расположилась молодая девушка с мягкой игрушкой, судя по табличке, из местной школы рукоделия, и тоже продавала свои работы и показывала детские. Всё бы ничего, да пошёл дождь, — с утра солнце, а ближе к двум часам полило. Народ кто чем позакрывал товар, да побежал прятаться под козырьки ближайших построек, одна лишь девушка заметалась, пытаясь быстренько подгрести под себя валяных из шерсти медвежат, мышат и кукол, и закрыть их собой.
