— Пятнадцать — это все же слишком. На двенадцать я бы еще мог согласиться.
— Так и передать?
— Уверен, он пойдет нам навстречу. В конце концов, Юля пока у нас.
— Надеюсь, вы понимаете, что если хоть пальцем ее тронете…
— Дорогой мой! Да что вы в самом деле! Я бы и не пошел на столь крайнюю меру, будь Алексей Петрович хоть чуточку сговорчивее с самого начала, когда мы только ознакомили его с нашими деловыми предложениями.
— Пятнадцать, — твердо сказал Сергей.
— Двенадцать с половиной, — не менее твердо возразил Василий Федорович.
«Прямо исторический торг между Кисой Воробьяниновым и Остапом!» — подумала Юля.
— Это бесполезный разговор. — Сергей встал, и под его твердыми шагами половицы заскрипели громче. — Видимо, придется Алексею Петровичу самому с вами договариваться.
— Ладно, ладно, успокойтесь, — ворчливо сказал Василий Федорович, отбросив свою фальшивую доброжелательность. — Я не уполномочен решать этот вопрос. Если вы подождете, я созвонюсь кое с кем.
— Некогда мне дожидаться. В общем, или пятнадцать, или Алексей Петрович примет ответные меры.
— Никаких мер он не примет! — жестко сказал хозяин. — Хорошо, пусть приезжает сюда сам. Я постараюсь все уладить к обоюдному удовольствию.
— Да уж, удовольствие что надо, — усмехнулся гость. — Я поехал. Вечером ждите Мордвинова.
* * *
— Я поняла, — Юля отставила в сторонку пустую банку и закурила, — что времени у меня почти нет. И такую память решила по себе оставить, чтобы им тошно сделалось, и очень надолго.
* * *
Юля улеглась поперек кровати, свесив голову и ноги, и принялась стонать на весь дом. Ее очень скоро услышали, и вбежавший Кругляк испуганно спросил:
— Эй, ты чего орешь-то?
— А-а-а! О-о-о! — стонала Юля, жутко гримасничая и мученически закатывая глаза.
Тут в комнате неожиданно появился Мишка, компаньон Кости Точило по похищению, о котором Юля уже сто раз успела забыть, и отпихнул Кругляка плечом:
— Степан, чего это с ней?
— Кабы я знал! Вот, лежит и орет. Судак, чего делать-то?
— Живо-о-от! — стенала Юля, постепенно сползая с кровати на пол. — Отра-ави-и-или меня-а-а, га-а-ды-ы…
Мишка-Судак метнулся в коридор. Через минуту в комнату вбежали Точило и Василий Федорович.
— Ой, пло-охо… — хрипела Юля.
— Ты чем ее накормил, коз-зел? — шипел Василий Федорович, роясь в аптечном шкафчике и осыпая соратников таблетками.
— Чем всегда, ветчиной баночной, — отбивался Кругляк-Степан. — Все жрали, и ничего! Она ж всего месяц назад сделана-то была!
