Найда видела, что Малыш чувствовал себя не очень уверенным, и поняла, что для него охота — тоже дело пока что новое. Пока лось дергался, собаки вместе драли его горло, пачкая морды в крови. Это не было страшно для Найды. Вспомнилась коза в амбаре. Уверенность Шрама передавалась ей. Это животное было едой, и Найда поняла это, еще когда гнали. Стоило вожаку выпрямиться — все, кроме Рыжей, отступили от туши.
Такой порядок Найда тоже видела не впервые. За еду приходилось бороться и соблюдать правила еще тогда, когда она жила с людьми.
Кроме того, пока она не умела есть такую странную и большую пищу и должна была научиться этому. Сев в стороне вместе с радостно облизывающейся Лапкой, Найда принялась ждать своей очереди. Зато Хромая, полезшая к туше первой, отпрянула, когда Шрам тихо зарычал. Собака, пригнувшись, отошла.
Найда чувствовала, как приятное тепло разливается по телу от усталости. Уже привыкнув к бегу, девочка не покрывалась потом и не задыхалась под конец погони, и сейчас удовлетворение и теплый бок Лапки настолько разморили ее, что Найда прилегла рядом с собакой и мирно дремала, пока вожак со своей парой первые кормились у туши. Вторая очередь не заставила себя ждать, и Хромая накинулась на мясо, пока Малыш и Лапка осторожно подходили, зная нрав Хромой и стараясь не привлекать внимания. Когда Лапка встала, Найда проснулась и наблюдала, как собаки меняются местами. Что делать теперь, она еще не до конца понимала, но ей очень хотелось есть. Найда встала и направилась следом.
Хромая зарычала, держась зубами за мясо, стоило девочке подойти.
Найда непонимающе остановлась и перевела взгляд на Шрама. Тот не сердился, не давал понять, что она не права. Начиная осваивать язык взглядов, Найда снова шагнула к туше и присела рядом. Хромая наблюдала, держа мясо так, словно думала, отрывать этот кусок, или не стоит. Глядя как Лапка и Малыш зубами терзают лося, Найда попыталась сделать это руками. Ничего не выходило. Мясо выскальзывало, не рвалось, было крепким и жестким. От запаха крови и вида мяса Найду начинало слегка мутить, но она уже понимала, что должна попробовать есть, иначе никакой другой пищи не найдет и просто умрет от голода. Впрочем, запах бывал и хуже, когда тетя скармливала ей подпортившиеся продукты. Стоило ей склониться к туше лицом, Хромая снова зарычала и поднялась во весь рост. Найда тоже. Некоторое время они смотрели друг на друга. Глаза у Хромой были совсем не как у Шрама — умные и спокойные, и не как у Рыжей — похожие на мамины, и не как у Малыша и Лапки — еще детские, у него озорные, у нее нежные. Хромая была злой.
