— Иными словами, — невозмутимо сказала она, — вы пришли сюда для того, чтобы сказать нам уйти, это так?
Нервничая от нашего гнева, Абель сделал вдох через нос и вздёрнул его:
— Я весьма вежлив, — кисло объяснял он. — Сама мысль о том, чтобы спать под одной крышей с неучтивыми, ухудшает моё настроение.
ГРРРРРР!
Я не могла поверить в услышанное. Жеманный мальчик хотел драки?! Пришлось собрать всю мою терпимость, плюс фирменный захват Амелии, дабы удержать себя от избиения парня до жеманного месива. Ад не так страшен, как разъярённая Лина Инверс!
— Что же. — Абель раздражённо махнул рукой. — Так как вы сами подняли этот вопрос, да — я хочу, чтобы вы все ушли.
— ТИШИНА! — прогремел голос из коридора.
Все (кроме Зеллоса) резко повернулись. Радок появился в дверном проёме, грозно глядя на сына.
— Абель! — ревел он. — Это непростительно!
Абель едва не подпрыгнул — наверно, от исключительного уровня громкости, который его папа мог взять.
— Отец! — крикнул он. — Я думал лишь о твоём благополучии. Ты не можешь игнорировать реальную вероятность того, что эти негодяи — мошенники?
— А если они не мошенники?! — требовательно спрашивал Радок. — Если я на самом деле в опасности, ты лучше подходишь для защиты, чем они?!
Абель моргнул:
— Но…
— Довольно! — рыкнул Радок. — Держи рот на замке, Абель.
Вжав голову в плечи, Абель щёлкнул языком и опустил глаза.
Так держать, папаша!
Пока я сопротивлялась порыву отхлестать Абеля как следует, Радок перевёл взгляд на меня.
— А ты, — отрезал он. — Своевольничание в эти дни оставь! Нельзя было сначала хоть разрешения моего спросить?
Я нахмурила брови:
— Я не «своевольничала», — возразила. — Я сообщила вашему дворецкому. Он сказал, что передаст вам.
— Так он и сделал! — сердился Радок. — Но это не значит, что я дал разрешение!
— Слушайте, — начала я мрачно. — Ранее я объяснила вам. Чего Зуума хочет…
— Это того, чтобы прийти сначала за тобой, ты говорила! Но как бы то ни было, формально вы у меня на службе. Я не позволю вам покидать особняк по собственному желанию!
ГРРРРРРРРРРРРРРРРР!
Я поняла, что не было смысла объясняться с ним. Слабая власть над моим характером была утеряна.
Полегче, Лина, предостерегала я себя. Помни, кто платит тебе. Просто думай о сияющих, умиротворяющих деньгах.
Чувствуя, что мне ответить нечем — и, может, видя мои остекленевшие от безумных фантазий о деньгах глаза — Радок выдал:
— На сей раз я не придам этому значения, — пробурчал он. — В любом случае, ужин готовится; кто-нибудь покажет вам обеденную комнату, когда он будет готов.
