Молодец, Гаури!
Сейграм зарычал и отшатнулся, прикрывая руками раздробленную маску. Его демоны-приятели недовольно фыркали.
— Какая досада, — бурчал Дюглд, — Мы почти разделались с ними.
— У нас нет выбора, — вздохнула Гдуза. — Отлично. До следующего раза!
Три демона повернулись и бросились бежать через вход в таверну. Всё это произошло так быстро — наше внезапное появление и отступление мазоку — что посетители таверны могли лишь смотреть в беззвучном изумлении.
Преследовать не стали. Если бы опрометчиво погнались, попали бы под контратаки, а мы и так сильно пострадали. Амелии было особенно худо.
— Амелия! — позвала я и бросилась к ней.
Она пришла в сознание только когда я коснулась её:
— Со мной… всё в порядке, — неясно прошептала она. Надо ли говорить, аргумент привела неубедительный.
— Просто расслабься, — сказала я, присев возле неё. Я осторожно пробежала руками по ней, делая на месте скорую медицинскую проверку; у неё не было представляющих угрозу повреждений, но левая рука точно была сломана.
— Мне хорошо, — выдохнула Амелия, — Я только наколдую… исцеляющее заклинание.
Она начала бормотать заклинание Резуррекшен. Резуррекшен — самое мощное из исцеляющих заклинаний.
Тебе не хорошо, Амелия!
— Как она? — спросил Зелгадис. Он подошёл к нам, хромая на одну ногу.
— Она использует исцеляющее заклинание на себе, — Я посмотрела вверх, — Зел, давай сюда садись. Мы подлечим твоё плечо.
Зелгадис помотал головой: — Его я сам могу вылечить, спасибо.
Я моргнула. Оно не звучало так, словно он изображает Мистера Крутого Парня, но это предложение всё же смысла не имело.
— Ух, Зел… я думала, ты не знаешь исцеляющих заклятий.
— Лишь Рекавери, — он указал на Амелию, — Она научила меня недавно, — Затем, закрывая глаза, он начал своё колдовство.
Пожилой мужчина с подносом — владелец таверны, я полагала — робко подошёл к нам:
— Ух… извините меня, — отважился он, нервно бегая глазами по нашей группе.
Я подавила желание поморщиться. Приехали, думала я.
— Что, во имя всего святого, случилось здесь? Вы появились внезапно из голубого света, потом… — Мужчина глянул на дверь. — И что случилось с троицей, свалившей отсюда минуту назад? Боюсь, я сбит с толку.
Мужчина не просто выглядел сбитым с толку — он выглядел охреневшим. Но разве имело значение, объясни я всё или нет? Не похоже, что мужик поверил бы моему рассказу.
— О, знаете, — ответила я, сделав жест кистью, — кто их разберёт, и, ого, гляньте на время! Нам и самим пора уходить!
