• Процесс образования и становления наций.
• Чувство и сознание принадлежности к нации.
• Язык, символика, мифология нации.
• Социальное и политическое движение от имени нации.
• Доктрина или идеология нации, общая и конкретная.
Это перечисление характерно для современного обществоведения и изложено британским ученым Энтони Смитом.
У нас бы первое значение могли традиционно отнести к изучению этногенеза — процесса образования этноса, но понятия «этноса» и «нации» не тождественны. Можно по многим причинам и относительно любого народа поспорить по поводу того, когда возник данный этнос, а когда (и возникла ли) — нация.
Вторая характеристика может существовать без обязательной привязки к языку, символике или политическому движению. Человек может быть пламенным патриотом Украины, что проявляется, например, в «болении» за украинских спортсменов на олимпийских соревнованиях или за футбольную сборную, за «своих», и при этом не особо владеть украинским языком и не питать симпатий к каким-то украинским национальным движениям. Но с определенной точки зрения данный человек — несомненный украинский националист.
Язык и символика вполне могут существовать без особого идеологического обоснования в силу исторической преемственности культурной традиции и общего исторического опыта. Под символикой подразумевается не только герб, флаг и гимн (это атрибуты не столько национальности, сколько государственности), но и общие значимые события — достижения и трагедии. Тарас Шевченко как выразитель национального духа и его могила на Тарасовой горе в Каневе — явления, как мы понимаем, совсем не обязательно политического или идеологического характера. Они значимы в ином, более глубоком смысле, ближе к иррациональному чувству судьбы народа, говорящего по-украински, точно так же, как эмоции, испытываемые на кургане казацкой могилы, или в храме Святой Софии, или при виде с киевских гор. Для армян и евреев столь же значимы акты геноцида, холокоста, и поэтому не только язык, религия, но и историческая, человеческая память об этих трагедиях объединяют эти рассеянные (диаспорные) народы по всему миру. Вряд ли это чувство можно считать всего лишь проявлением навязанного идеологического заказа.
Национальное чувство неотделимо прежде всего от той эмоциональной составляющей, которая присутствует и в сентиментальных воспоминаниях о «малой» или «большой родине», мыслях о преемственности поколений, о потомстве как о продолжении рода, ощущении принадлежности к какой-то общей, коллективной судьбе.
