Нападки Медж веселили Байлоу. Он повернулся к ней и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я не пойму… Ты возражаешь против идеи подземных городов или хотела бы выдвинуть какой-либо иной принцип их заселения?..
— Прежде всего я думаю, — голос Медж вдруг задрожал от внутреннего напряжения, — что если уж суждено твоим городам сыграть роль Ноевых ковчегов, то и принцип их заселения должен быть заимствован из библии…
— Семь пар чистых, семь пар нечистых, так сказать, пар и антипар, усмехнулся Байлоу и посмотрел на часы. — Перед тем как принять окончательное решение о будущих гражданах этого города, мы с тобой еще раз все обсудим. Обещаю.
Остановив машину у обочины дороги, Байлоу посмотрел на сидящего сзади робота.
— Как себя чувствуешь, Микки? — ласково осведомился он.
— Благодарю. Отлично, — не замедлил отозваться Микки. — Получены новые сведения об интересующих вас Манджаке, Кроуфорде, Росси. Неизвестно, какая информация хранится в вашей памяти, нахожусь в затруднительном положении сколь подробно излагать имеющиеся данные.
— Отвечай на мои вопросы, — разговаривая с Микки, Байлоу невольно тоже переходил на телеграфный язык. — Прежде всего, что этих людей сблизило?
— Их дружба многим кажется странной. Кроуфорд заносчив и вспыльчив, Росси общителен и терпелив, а Манджак скрытен и горд. Увлекались они разными отраслями наук. Была одна причина, оказавшая решающее влияние на их отношения. Они учились в одном университете. Каждый из них рассматривал свои студенческие годы отнюдь не как время, отведенное для занятий танцами, спортом, любовью. Они обладали завидным здоровьем, весьма привлекательной внешностью. Помогая друг другу, они выработали в себе мужество сопротивляться соблазнам студенческой жизни. Желание посвятить все свое время большой науке — первое, что сблизило этих столь разных людей.
— Микки, ты не находишь их поведение странным? Что побуждало их к этому? Тщеславие?
— Нет. Тщеславные люди выбирают, как правило, область деятельности, где можно в сравнительно короткий срок добиться приличных результатов и вознаградить свое самолюбие за ограничения и усилия. Например, приличных спортивных результатов…
— Довольно, Микки. Какую же цель поставили перед собой эти люди? Байлоу словно забыл о цели своей поездки и сосредоточенно беседовал с Микки.
— Прежде всего Энрико Росси…
— О нем я знаю. Какие мечты были у Кроуфорда?
— Кроуфорд в юношеские годы мог часами говорить о том, как ограничены на земном шаре запасы нефти, торфа и каменного угля. Что пройдет немного времени и люди останутся без топлива, что долг людей науки не дать человечеству погибнуть из-за недостатка энергетических ресурсов. Кроуфорд любил повторять: "Мы, ученые — надежда и гордость человечества. У простых смертных из-за ежедневной житейской суеты нет возможности окинуть одним взглядом всю нашу планету и подумать о всех глобальных проблемах. А у нас есть. Ключ к спасению нашего старенького глобуса мы найдем в недрах атомного ядра". Кроуфорд жадно набрасывался на каждую новую работу из области физики, химии или математики, которая хоть немного могла помочь ему продвинуться к цели. Он был одним из немногих молодых ученых, выработавших особый стиль мышления. Во всех его статьях и выступлениях всегда чувствовалась широта, размах, масштабность. Во время войны с Германией Кроуфорд оказался в Лос-Аламосе, где вместе с итальянцем Энрико Ферми, венгром Лео Сциллардом и датчанином Нильсом Бором работал под руководством Оппенгеймера над созданием атомной бомбы.
