Я же поискала взглядом Музу Анатольевну. Свекровь сидела на диванчике в рядке старушек, обеспеченных вниманием медиков.
Сосед подошел ко мне и хмуро кивнул, буркнув: «Как жаль. Она была красивой».
Я промолчала.
— Ты когда освободишься? — спросил Лев.
— А что?
Он строго посмотрел мне в глаза и произнес:
— Сегодня вечером в шесть часов нас ждут в отделении милиции Текстильщиков. Мой приятель из ОМОНа договорился с оперативником. Поедем, оставишь заявление о нападении.
Вот это да. Не успела подумать, а меня уже по блату в милицию ведут.
— Хорошо, — покорно согласилась я.
— Когда за тобой заехать?
Я подробно объяснила, где будут проходить поминки, и увидела, как сквозь толпу к нам пробирается вездесущая Зайцева. Только что стояла с Матюшиными и кем-то из сестер Виктории, а уж тут как тут.
Заревана была Галина не меньше меня. Но некоторое подобие улыбки на опухших губах изобразить смогла.
— Здравствуйте, — щеки в багровых пятнах растянулись в приветливом оскале. — Познакомь нас, Серафима.
Делать нечего, пришлось знакомить.
Галина гундосо рассказывала о старой дружбе с Викторией, Лев молча слушал, я косилась на Музу Анатольевну. Пока толпа скрывала от нее Леву. Но в любой момент спины могли раздвинуться, и тогда перед свекровью возникнет картина нежной дружбы невестки с дворовым растлителем. Этого свекровь не перенесет однозначно.
— Извините, мне надо подойти к Музе Анатольевне, — пробормотала я и отправилась к диванчику со старушками.
— Дурно мне, Симочка, — призналась Муза.
— Я вижу, мама. Хотите, отвезу вас домой?
— А как же… — свекровь махнула платочком в сторону гроба.
— Я уже попрощалась с Викой, мама. Отвезу вас домой и успею на поминки.
— Хорошо, доченька…
Муза тяжело встала, я подхватила ее под руку и повела на выход из зала прощаний.
По дороге мне на глаза попалась Зайцева, беседующая с бывшим бандитом. Подруга стояла спиной к проходу и, объясняя что-то Леве, быстро писала на листке бумаги. Склонив голову набок, Лев внимательно слушал.
Такого укола ревности я не испытывала никогда. Меня словно прошило насквозь раскаленной иглой. Даже рука, придерживающая Музу Анатольевну, дернулась.
— Что такое, доченька?
— Все в порядке, мама.
Галина Зайцева в своем репертуаре. «Миша умный, добрый, чуткий, нежный…»
Дома нас ждал ошалевший от жары Людоед. Пес лежал у пустой миски для воды, вытянув язык, лапы и хвост. «Пора оставить экономию и купить кондиционер», — в сотый раз подумала я и напоила Музу Анатольевну каплями.
