Едим сегодня все вместе. Разговор не клеится. Все чувствуют, что профессор в раздумьях. Каждый мысленно хочет помочь ему хоть как-то. Пожелать удачи, что ли? Даже Надин не ушла, как обычно, а стоит чуть в сторонке и смотрит на нас.
После слов Шевеловского о делах забираюсь на последнее кресло, достаю райтер и пытаюсь писать. Ведь создать что-то вроде хроники — это тоже дело. Возможно, даже нужное. И пусть даже это никто не будет читать, я напишу…
Просыпаюсь, оглядываюсь вокруг. Лупя храпит. Остальные тоже спят. Шевеловский один бродит туда-сюда по салону, грызя ручку.
— Сергей Евгеньевич, вы бы отдохнули. На свежую голову всегда лучше соображать. Вон бледный весь.
Профессор рассеянно кивает мне.
— Да, Иван, да, конечно.
Я снова погружаюсь в сон. Обычка длится часов семь. Как раз чтобы выспаться. Мозг здесь очень устает, я замечаю это…
Просыпаюсь снова от кашля Бингера. Шевеловский до сих пор проводит свои расчеты. Скорчился над блокнотом, как скупой рыцарь, спину не разгибает.
Кто-то тычет в шею костлявыми пальцами. Бингер. Сонный. Взлохмаченные волосы редкими копнами глядят во все стороны.
— Вставай, Иван! У нас собрание. Важное. Решать будем.
— Что случилось? Что решать? — Краем глаза кошу на Шевеловского. Точно, не спал. Вид сомнамбулы.
Все стоят вокруг профессора. Надин наливает ему крепчайший кофе.
— Не жалей сахарку-то, не жалей. Его у нас бесконечно в геометрической прогрессии, — говорит Бингер, подергивая веком.
Санька хмурной. Молчит. Лупя тоже.
Профессор пьет кофе, не отрываясь от записей. Наконец поджимает голову и ровным, но изможденным тоном произносит:
— Друзья мои! На основании новых данных, — он бросает короткий взгляд на меня, — я построил алгоритм возможного выхода из сложившейся ситуации. Расчеты, безусловно, не могут быть точны — у меня нет соответствующей техники, но тем не менее я предлагаю проверить их на практике. Риски присутствуют…
— Какие риски? Мы уже там! Мы демонов видим! — перебивает Санька. — Мы согласны, профессор! Делай что хочешь, только прекрати этот кошмар, эти провалы, боли, волшебство хреново, от которого крыша едет на восток! Нам же нечего терять, а?
Вид у Саньки боевой. Грудь выпячена, вздымается в такт каждому слову. Он оглядывает остальных.
— Я «за»! — бросаю я уверенно.
— Я тоже согласен на проверку гипотезы, — Бингер часто кивает.
Лупя просто поднимает руку. В ней бутерброд со здоровенным куском колбасы.
Слезное воркование Надин:
— Я боюсь! Я устала! Я не хочу погибнуть вот так!
