Трагедия, драма исконно присущи человеку. Парадиз сложно представить именно в силу отсутствия конфликта. О чем была бы Библия без проглоченного яблока?
Здесь уместно только представление о глубочайшей (вечной!) медитации, когда как в калейдоскопе раскрываются все новые и новые узоры Творения. Им нет конца. «Плыви мой челн по воле волн».
Никакого вопроса о вере нет. Вера такая же составляющая нас, как и вода. Парадоксальные верующие – это неверующие, потому что им приходится верить в то, что они не верят. Остальные верят так же, как дышат. Это естественное проявление бытия. Оттого мне нравится собака Вера у Введенского в «Елке у Ивановых». Лучше не скажешь: собака Вера.
Неужели я влип в очередную книгу моей бессюжетной авантюрной прозы. Мне-то они интересны, потому что я переживаю их как приключение. Очередное ментальное путешествие. Я первопроходец «я». Неужели доберусь до «ты»?
Мечты, мечты…
Впереди ничего нет. Позади ничего нет. Но как увлекательно это ничего! Эти колебания неизвестного. Эти вибрации ничто.
Это что-то!
Чем напряженнее внутренняя жизнь, тем внешняя скучней. Ради того чтобы слышать, приходится оказываться от разговоров, от роскоши-пошлости человеческого общения. От этого ритуального повторения выхолощенных формул, тупых эмоций и прочая, прочая, прочая.
Тихо сиди, уголовничек.
Еще помню, как Кудряков пришел ко мне ночью, с огромным букетом сирени, которую наломал у меня же во дворе. А я думал, что там в полночь закопошился бульдозер. Он пришел пьяный.
Дело было серьезное. Брата Колю (А. Ника) хотели посадить в дурку, потому что приезжал в Питер Никсон.
Это называлось книксен. Многих в дурку посадили на всякий случай. Я должен был пойти к Коле домой и забрать паспорт. Брат скрывался по мастерским. Об этом поручении нельзя было говорить по телефону. Вот Кудряков и приперся с букетом сюр-рени.
Мое преступление состоит в том, что плохо вижу. Поэтому то, что всем ясно, для меня туманно. Я не доверяю ясности, солидаризуясь с поэтом.
Туман мне роднее.
Слалом на кончике мысли. Летишь, сломя голову. Остановиться нельзя – разобьешься. Остается только лететь в пропасть за доном Хуаном.
Ветер свистит в ушах.
Это стихи.
1
Был знакомый. У него был «Запорожец». Горбатый, как сказал потом Высоцкий. Один раз он хотел подвезти меня на нем, не успели проехать несколько кварталов, машина заглохла. Я подарил картинку. Большую (тушь, ватман).
