Читал и читал. Ее голос звучал во мне. Я вспоминал все, что она об этом говорила. Это, может быть, ее единственная страсть и породила барочную избыточность вкупе с почти протокольной передачей диалога.
Как это свежо. Просто чудо!
А горько-то как…
«И хлынула Земля, как ливень шумный…»
Второго октября открылась выставка (три скульптора, моя графика) в бывшей библиотеке Блока на Невском.
Странные люди спрашивали у меня, что означает узелок вместо причинного места. Они не могли понять, что узелок – это узелок. Я пишу про эти узелки уже лет тридцать.
«узелки смыслов фонетические/ жалко, что я не говорю по-человечески.»
Или «Запутанный узел сознанья/ распустит когда-нибудь Ткач».
И этот вопрос мне задает уже немолодая дама, художница. Какая…
Нет, лучше процитирую (по памяти) Вензеля: «У пивного ларька опять говорят о евреях/ Какая тоска!»
Люди не готовы к новому. Они на него не способны. Оно вспыхнет в них само, когда придет время. Те, в ком оно уже мерцает, – обречены на молчание своих каракулей.
Не глагольное время.
Самое трагичное для творящей твари – полное равнодушие реципиентов. Нет резонанса.
Найти резервы только в себе, стать самодостаточным. Такие доблести на Земле не валяются, их надо заимствовать у Неба. И еще не известно, захочет ли оно с вами делиться.
Но если поделиться, то можно позабыть о социуме.
Ты – никто, а эта неопределенность обществу не по зубам. Оно дает тебе возможность делать то, что ты хочешь, столько, сколько ты и Небо этого хочет.
Ы хохочет.
(Продолжение продолжений)
Поэт Александр Миронов умер 19 сентября этого года в хосписе на Фонтанке. Его отвезли в тот же морг, что Лену и Олега. Отпели в том же соборе, что и Лену, но захоронили урночку (вопреки тенденции) на Смоленском, а не на Волковском.
Я видел Сашу в последний раз на Лениной квартире, забирая оттуда завещанный мне телевизор (когда Лена обьявила мне об этом своем желании, я сказал, хорошо, возьму, если он будет показывать вас. Эх-х-х…)
Миронов тогда собирался переезжать (дом вздумали расселять, потом это отпало) на новую квартиру. Он был благообразен и полон планов. Думал, не вступить ли из-за этого в Союз писателей. Ничто не предвещало скорой катастрофы.
Еще задолго до публикации в 103-м номере «НЛО» Кирилл Козырев прочел мне стихотворение Саши о подаренном ему Леной Шварц календаре. Уже тогда оно произвело на меня сильнейшее впечатление. Что же сказать теперь, когда сюжет этих строк проступил окончательно.
