«Ничего, я тебе сейчас этот вкус верну! Сейчас верну — мало не покажется!» — приговаривал он, одной рукой шлепая меня, а другой заглаживая боль.
И правда, мало мне не показалось, потому что все его шлепки закончились тем же, чем и начались, — он кувыркнул меня на постель и навалился сверху, будто не проделал это всего четверть часа тому назад. Я лежала под ним тихо, как мышка под кошкой, и считала минуты, когда все это кончится.
Наконец, он задергался и затих. Тихонько сполз с меня и, задыхаясь, рухнул рядом, всклокоченный, бледный и потный.
«Что ты делаешь со мной, Светка? — прошептал он, почти плача. — Ты сводишь меня с ума!».
Оказывается, это я делаю что-то с ним, а не он со мной! Я попыталась ему это сказать, но он не слушал:
«Мы катимся в пропасть, из которой нельзя будет выбраться!».
«Так давай остановимся, пока не поздно», — очень мудро посоветовала я.
«Уже поздно, обратного хода нет! Я так люблю тебя!».
Пальцами, влажными от пота, он пробежал по моим острым плечам — я за него почувствовала, какие они острые, — и по моим колючим локтям:
«Я не могу от тебя отказаться, я так мечтал о тебе все эти месяцы!».
Я пришла в восторг — Габи сказала бы, что это был момент моего торжества.
«Я так и знала, с самого начала знала, что ты запал на меня, а не на нее!»
Несмотря на всю любовь, этот чистоплюй поморщился:
«Что за дурацкое выражение, Светка? Можно ведь назвать это чувство по-людски!».
«Если хочешь говорить по-людски, возвращайся к маме», — отрубила я. Свое торжество я уже с него получила и вполне могла вернуть его Инес, но он уже сообразил, что по мне нужно ступать осторожно:
«Ладно, говори, как хочешь, только скажи, что ты тоже немножко на меня запала».
Но мне не хотелось это ему говорить, чтобы он не слишком о себе вообразил. И я уклонилась, я спрыгнула с кровати, сбросила с себя сорочку, встала перед зеркалом, в чем Инес меня родила, и оглядела себя со всех сторон:
«Ума не приложу, что ты во мне нашел? Ведь и смотреть пока не на что — никакого мяса ни спереди, ни сзади».
Он тоже соскочил с кровати и встал рядом со мной — для своего преклонного возраста он выглядел вовсе не плохо.
«Именно это я в тебе и нашел — острые локотки и колючие коленки. Терпеть не могу пышное женское мясо, меня от него просто тошнит».
«А как же ты женился на маме?».
«Так и женился — ради тебя. Чтобы ты была рядом, чтобы я мог каждый день видеть тебя, касаться тебя, вдыхать запах твоих волос. Я же не ожидал, что она сошлет тебя в интернат!».
