«У нас сегодня должен был быть урок эстетики, и нас повели в Камерный театр на репетицию. Но там кто-то заболел и репетицию отменили. Вот я и решила заглянуть к Юджину — я утром опаздывала и не успела позавтракать, так я подумала, может, он меня чем-нибудь покормит».
Услыхав, что есть такая простая причина моего появления в галерее, Эли просиял, повел меня на кухню и вытащил из холодильника то самое блюдо с трубочками и шариками. А сам ушел в зал и стал говорить по-английски с настойчиво наступающим на него женским голосом. Я быстро заглотала половину всех чудес, горой наваленных на блюде — кроме трубочек и шариков там нашлись еще маленькие бурекасы с сыром и круглые рассыпчатые тарелочки с чем-то рыбным. Все бы это было гораздо вкусней в подогретом виде, но с голодухи мне и холодное показалось верхом блаженства.
Чтобы как-то отблагодарить Эли, я на пол-головы вылезла в зал и предложила:
«Переводчик сегодня не нужен?».
Эли засмеялся и спросил у своей собеседницы — вопрос был такой знакомый, что даже я поняла:
«Вы говорите по-русски?».
Вот кто был голубой — высоченного роста, в голубом джинсовом костюме, в голубых очках и с голубым шарфом поверх бледно-голубых волос! Голубая дама ответила по-русски, с сильным акцентом, но вполне правильно:
«Как раз говорью! И с болшим удоволствием! Вы ведь уже заметили, что я обожьяю все русськи!».
«Но я-то не говорю, — огорчился Эли. — Так что давай, переводи, Ора».
И я опять начала переводить — кажется, скоро это станет моей профессией. На этот раз я поняла, о чем шла речь: голубая миссис Хемстен — директор музея в шведском городе Упсала, — давно мечтает открыть там отдел русского авангарда. Придется спросить у Юджина, что это такое — вчера они с Эли тоже этот авангард упоминали. Она счастлива, что ей удалось купить одиннадцать картин на вчерашнем вернисаже, Эли тоже счастлив — он обещает ей отправить эти картины сразу же после закрытия выставки и сообщать обо всех новых вступлениях, которые вступят в будущем.
После этого они опять перешли на английский и отпустили меня во-мояси. Перед уходом я еще заскочила в уборную пописать, и теперь могла болтаться в городе сколько угодно во-твояси и восвояси. Но оказалось, что бродить по улицам без цели очень быстро надоедает. Я покаталась на карусели на детской площадке, потом посидела на скамейке на набережной и, наконец, стала рассчитывать на пальцах, какие у Инес могут быть в этот день уроки. Конечно, я могла и ошибнуться, но по всем прикидкам выходило, что сейчас она не должна быть дома, если только она не решила все уроки отменить из-за Юджинового отгула.
