– Почему снял браслет?!
– Видите ли, шеф, он мне мешал работать. Мне же пришлось лезть в "магнитку", а там от него все равно никакого толка…
– Готовь корабль к старту, – сквозь зубы приказал капитан.
– На это уйдет не менее часа, – промычал Фалд. – Я разобрал камеру ускорителя и снял все крепления. При старте все развалится.
– Так закрепи все снова и побыстрей! – зло бросил Хорнунг и отключил связь.
Тем временем Зальц уже очнулся и сидел на дне воронки. Он мотал головой, стряхивая с волос комья и пыль сухой земли, но делал это как-то замедленно, словно пьяный – видно было, что он еще не совсем пришел в себя после бомбежки. Хорнунг присел на корточки возле своего штурмана, тихонько толкнул его в плечо и, отвинтив колпачок фляжки, сказал уже спокойным голосом:
– На-ка, хлебни немного коньяка, – и, усмехнувшись, добавил: – С боевым крещением тебя, как говаривали когда-то наши прадеды.
К чести капитана надо сказать, что характер его (довольно-таки вспыльчивый) обладал одним ценным качеством, как человека и как руководителя: какие бы громы и молнии не метал он в провинившегося, других, невиновных, это ни коем образом не задевало. Подчиненные Хорнунга не знали, что значит попасть начальнику под горячую руку. Впрочем, объяснения супермеха удовлетворили капитана, и тот был реабилитирован.
– Ну ты как, в порядке? – спросил он своего напарника. – Идти сможешь?
– Думаю, что смогу… Нога немного побаливает, но это пустяк – подвернул, когда падал. Минут пяток посидим, оклемаюсь, и пойдем.
– А куда это ты побежал?
– Да черт его знает… Потерял контроль над собой. Знаете ли, никогда раньше не попадал под бомбежку. Не успел еще привыкнуть.
– Я тоже с ней знаком был только теоретически, – сказал Хорнунг с улыбкой и хотел добавить, что эта теория и спасла их жизни, но промолчал, завинтил фляжку и прикрепил ее к поясу. Нагнувшись, взял штурмана за предплечье.
– Давай-ка я помогу тебе выбраться наверх, посидим на ветерке, а то здесь дышать нечем.
Серые от пыли они выкарабкались из воронки, нашли подходящий пригорок. Зальц сейчас же сел и принялся растирать лодыжку правой ноги. Хорнунг оглядывал округу. Воздух еще был мутноват, как после первого дня творения, с сильным запахом химической взрывчатки и пережженной земли. Взвешенная пыль, мельтеша, струилась по ветру, в том же направлении медленно плыли черные нити копоти. Кое-где свежие воронки дымились, но очагов огня нигде не наблюдалось, собственно потому, что гореть-то было нечему.
