В перерыве они куда-то исчезли. Толстушка забеспокоилась и объявила, что должна разыскать Нину. Она была типичной верноподданной подругой, которая не может ни разговаривать, ни дышать, если не держится за руку своего божества. Сергей пустился вместе с ней на розыски, хотя уже понимал, что… Впрочем, ничего он не понимал. Переливчатый смех Нины стоял у него в ушах и мешал понимать.
Беглецов застигли в раздевалке как раз в тот момент, когда красный жакет нырял в пальто, которое Толя держал в своих длинных ручищах. Толстушка вцепилась в Нину, как в спасательный круг, лицо у нее было такое, будто она вот-вот захнычет.
— А мы решили проветриться немного, — сказал Толя, ласково улыбаясь толстушке. Сергея он не замечал вовсе.
Все четверо вышли в морозную ночь. Белым новогодним конфетти сыпался снег, и фонари на набережной стояли по колено в сугробах.
Там, где застыли в думах о своей жаркой родине каменные сфинксы, четверо спустились на ледяной покров Невы. Нина сразу побежала, раскатываясь на темных зеркальцах обнаженного льда и беспечно хохоча. Толя догнал ее и крепко взял под руку. С другой стороны прицепилась подруга. Сергей шел, чуть отстав, и думал: «Если она опять побежит, я догоню ее».
— «Как будто кто черемуху качает и осыпает снегом у окна…» — Толя читал стихи, девушки слушали.
— Больше всего я люблю у него «Письмо к женщине», — сказала Нина.
— А я «Черного человека», — сказала толстушка, повисая на Нининой руке.
Они шли по Неве, разговаривали и читали стихи, словно совсем позабыв о существовании Сергея.
Толя заявил, что в новогоднюю ночь полагается загадывать желания.
— Начинайте, Нина. Чего бы вы хотели?
— Черемухи, — не задумываясь, ответила она. — Большой-большой белый букет, чтоб можно было спрятать лицо…
— Где я вам зимой черемуху достану? — сказал Толя.
— Где хотите доставайте! — Нина вдруг вырвалась и побежала, хохоча и скользя по ледяным дорожкам. Сергей ринулся за ней, догнал, взял под руку и молча пошел рядом. Она искоса взглянула на него. Большеглазая, в белой пушистой шапочке, она была похожа на снегурочку.
Вошли в глубокую промозглую тень Дворцового моста, и здесь, улучив момент, Толя быстро прошептал Сергею прямо в ухо:
— Не обижайся, но надо понимать, когда лишний.
Ни слова не говоря, Сергей повернулся и побрел обратно. Радио высыпало в ночь серебряный перезвон курантов, и гулкие неторопливые удары принялись отсчитывать последние секунды минувшего года. Сергей шел один по Неве и старался наступать на следы Нининых ботиков.
