– Двадцать пятого апреля.
– День как день, – пожал плечами Лэм. – Вы по какому летоисчислению назвали?
– По общему, разумеется.
– А если… если по другим считать? – Фиу, не дожидаясь ответа, начал загибать пальцы: – По староэрейскому – двадцать пятое мая, по северному – одиннадцатое, кажется, ноября, по древнелафийскому… – он помолчал, считая, – тридцатое мая. А в какой час он родился?
– Ближе к полуночи.
– Тридцатое мая, ближе к полуночи, и еще пять часов. Но тогда тридцать первое. Ваша светлость, так это же…
– Последний день мая, – Расин удивленно посмотрел на Лэма, – неужели Самхат?
– Он самый, – кивнул Фиу. – Великий Асфеллотский праздник.
– День их прошлого воцарения на Лафии, кажется.
– Не совсем. Просто все важные дела Асфеллоты на Самхат намечают, верят, что тогда удача будет сопутствовать. На самом-то деле корни праздника древнее, – Лэм сделал еще глоток. – Я слышал, это их первый день на земле, от него Асфеллоты и отсчитывают историю. Любопытно как: день рождения Серена по их летоисчислению приходится прямо на Самхат.
Князь допил отвар и поставил чашку:
– Что, по-вашему, это должно обозначать?
– Пока не знаю. Может статься, чистая случайность. – Лэм помолчал и вдруг спросил: – Кстати, насчет зеркал… Асфеллоты ведь их всегда с собой носят, вы замечали?
– Их многие носят, – возразил Расин. – Что до этого племени, то у них склонность к самолюбованию и вовсе границ не знает…
Князь замолчал, чувствуя, как клонит в сон. Он закрыл глаза, думая, что посидит так минутку и уйдет. Но дремота тут же сморила его.
– Вот и ладно, – сказал чародей. – Спите на здоровье, нечего впотьмах шататься, если тут привидений полно, – он задумался. – Конечно, если есть день в году, то кто-то должен в этот день родиться. Так что с этой стороны и впрямь случайность. Но ведь Серен, как ни крути, родился не простым человеком. Еще заклятие это откуда-то взялось! Отражение выйдет из зеркала… И зеркала они не зря с собой носят, это у них вроде оберега с давних пор… Ты как думаешь? – но кот закутался в хвост и более не склонен был к беседе. – Да, пора спать. Утро вечера мудренее. Надо бы узнать, что ж такого случилось в Самхат, что на свете завелась такая пакость, как Асфеллоты. – Фиу встал и задул свечи.
Когда огоньки погасли, ночь за окнами чуть посветлела. Пол застелила серебряная тканина лунного света, и на ней долго еще рисовался силуэт чародея, который смотрел на небо и вполголоса разговаривал сам с собой.
