Перстень Рыболова - Анна Валентиновна Сеничева

Вечер жил. Он дышал, переливаясь тысячами огней, которые отражались в темнеющей воде. Их сверкающая цепь извивалась вдоль берега, мерцала и мерно покачивалась, вторя движению волн. Ветер доносил из гавани обрывки песен.

Солнце клонилось к закату, и на город ползла тьма.

– Ох, напринимался страху бедный Арвил, как только с ума не сошел! Вся душенька и по сей час в пятках сидит, – бормотал под нос маленький старик, щуря колючие глазки. Острые уши, поросшие седыми волосами, задвигались. – Кто ж знал, что Серен перед смертью такое выкинет! А еще прынц… Такого бы прынца на ярмарке за деньги показывать! – старик надсадно захихикал, тряся сухоньким кулачком. – Мое зеркало разлетелось на осколки от одного его взгляда, дзинь! А потом… – Арвил прихлопнул рот ладонью. – Т-с-с! Не сейчас…

Легкий ветер пронесся в ветвях сосен и затих. Дымка на востоке сгущалась, затягивая горы.

– Зато получил умный, чудненький Арвил за свой страх кой-какую награду, – старик вытянул сжатый кулачок вперед, с изумлением на него уставившись. – Что это у тебя есть, а? Покажи, покажи, Арвил! Э, нет, много будешь знать – скоро состаришься! Ну дай, – заюлил он снова, – хоть одним глазком!

Погримасничав вволю, старик разжал ладонь и двумя пальцами взял с нее перстень – скверный перстенек в кривой оправе с сероватым, точно запыленным, камнем.

– Принцу ведь он теперь ни к чему. Принц умер, а мертвецам украшения зачем? Мое!

Арвил крепко сжал ладонь. Неожиданно он изменился в лице, в глазах мелькнула злоба. Старик лихорадочно ощупал себя, ища, куда бы спрятать перстень, полез под плащ и схватился за кожаный поясок. Тихонько зазвенело – к поясу крепились на цепочках кошелек, чернильница и писчие перья.

– Вот сюда припрячу, попробуй, найди…

Над головой пронзительно, тоскливо закричала чайка. Потянуло холодом.

– Да, я слышу его шаги. Он пришел в Светломорье на вечерней заре. А что, славно мне заплатят за разбитое зеркало? – и старик визгливо засмеялся.

Последний луч солнца блеснул на глади залива и погас. Закат умирал. Город погружался в ночную мглу.

Почти десять лет спустя