Элам Ласси отвел глаза. Гость начинал тяжелый разговор, но этого стоило ожидать. Змей открыл шкафчик, достал зеленую бутыль, оплетенную золотой нитью, и налил в бокалы крепкого лафийского травника. По комнате поплыл пряный хвойный дух. Со стороны, Элам знал, так оно и выглядело: колдун заседал в своих покоях в одиночестве, но перед двумя бокалами, из которых второй был никому не нужен. Но почтение к гостю было сильнее, и Змей хотел отдать дань уважения.
Амальфея оценил этот жест.
– Я безмерно сожалею, что не могу разделить с тобой трапезу въяве, и, видит бог, не знаю тому причины, – начал колдун. – Скоро уж десять лет, как ты существуешь в таком обличье, а ведь время твое давно пришло…
– Да, только между тем я именно существую, как нахлебник, подъедающий с чужого стола! Кормлюсь от силы живых людей, привязываюсь к ним, точно низшая сущность. Я зависим.
– И все же сила твоя возросла неизмеримо.
– Она растет подобно страху, покуда есть те, кто боится и верит. И всякую минуту может меня покинуть, либо я снова вернусь в мир, который оставил. А тебе известно, чем это кончится.
Старый Змей задумчиво кивнул.
– Ты потянешь за собой души, которые забрал. И многие ослабеют, а то и сойдут с ума…
– По-другому не выйдет. Встречи со мной даются тяжело, я знаю. Историю Ланна ты знаешь – теперь он одержим приступами безумия… И я тому причиной.
– Ланн всегда страдал черной меланхолией, я знал его еще ребенком. Возможно, поэтому он и видит тебя лучше всех, – Змей осушил бокал с травником. – Что до меня, то я прекрасно понимаю, кем ты являешься на самом деле, однако же, до сих пор не помешался.
– Да, здравомыслию твоему можно позавидовать! Ты ведь не допускаешь до меня своего единственного сына.
Глаза Элама увлажнились.
– Ведь ты колдун, а он простой смертный, – продолжал Амальфея. – Успокойся, Змей, ты прав. Я не желаю зла никому из Асфеллотов, вы дух от духа моего. Рано или поздно все встанет на свои места, и я сторицей возверну каждому все, что взял. А теперь мне нужна помощь.
Амальфея прошелся по комнате. Змей видел, как легкие занавеси на окне качнуло, точно сквозняком, а его руки коснулся еле ощутимый холодок. Уж это-то ему не почудилось. Сила Амальфеи и впрямь нарастала – теперь его можно было чувствовать кожей, а по временам ощущать, как уплотнялся и потрескивал в комнате воздух.
– В Светломорье у меня есть враг. Ему известно, кто я такой, и чем больше я пытаюсь войти в этот мир, тем сильнее он меня отгоняет.
