На третий день, когда Расин смог сам пройтись от кровати до окна, слуга передал ему рваный клочок бумаги. Записка была, как ни странно, от Лэма, и содержала только два слова: «Рыжик очнулся».
В тот полдень Орест Ракоци пришел в себя и теперь лежал, оглядывая просторные покои, залитые солнцем. Нет, положительно он никогда не бывал здесь. Орест перевел глаза на потолок, изучая лепнину. По краям вились листья плюща, складываясь в изящную потолочную розетку, изображавшую фазана с вишней в клюве. «Боже ты мой!» – хотел воскликнуть Рыжик, внезапно вспомнив все недавние события и поняв, где очутился. Но вместо того, чтобы воскликнуть, еле слышно засипел. Орест закусил губу, озадачившись.
На сипение из угла поднялся человек, которого Рыжик сначала не заметил, – он сидел в тени и сам был облачен в черный наряд. Видимо, монах: известно, что его величество благоволит обители Морских заступников. Оттуда, верно, и сидельца взяли. Орест попытался улыбнуться ему – вот мол я, жив-здоров, не стоит беспокоиться… Но монаха не обмануть было кислой гримасой, которая вместо этого вышла: он, похоже, все знал лучше Рыжика.
Незнакомец черкнул что-то на клочке бумаги, передал слуге и присел на край кровати, глядя на Ореста. Под этим взглядом Рыжик смутился – будто странный монах разом прочел мысли, сидевшие у него в голове. Хотя мыслей, правду сказать, было всего ничего.
На монахе ладно сидела ряса с зубчатым белым воротником. Светлые волосы сияли под солнцем, падавшим из окна, а на тонком лице выделялись глаза необычного оттенка, напоминавшего аметист.
– Добрый день, – Рыжик не сразу понял, что ему сказали – незнакомец на южный манер чуть растягивал слова и смягчал согласные. – Рад видеть вас в добром здравии, господин Ракоци. За голос не беспокойтесь, дня через два вернется. Тогда и расскажете обо всем, что приключилось. Вам плохо? Воды?
Орест лихорадочно искал глазами что-то. Его взгляд уперся в прибор для письма, стоявший на столе, и Рыжик умоляюще посмотрел на чародея. Фиу подал его Оресту. Тот по привычке протянул было левую руку, увидел, что она перевязана, взял правой. Пальцы отказывались слушаться, и вместо того, чтобы строчить на бумаге всю историю, вяло вздрагивали. Орест застонал от досады – из горла вырвалось чуть слышное клокотание. Собрав силы, Рыжик коснулся бумаги и дрожащей рукой старательно вывел что-то, похожее на короткий завиток. Тут перо вывалилось из пальцев, и Орест потерял сознание.
