– Так я левша, – Рыжик застенчиво улыбнулся. – Чтобы писать мог…
Леронт крепко обнял его за плечи.
– Что писал-то, все помнишь? – тихо спросил он.
Орест закусил губу и кивнул.
– Повторить смог бы? Сам понимаешь, дед наверно, все письма сжег.
– Смог бы, сударь. А дед… Бог свидетель, дед ни в чем не виноват! Если все это вскроется и деда обвинят, он умрет от позора! – зашептал мальчик. – Он сорок пять лет служил, еще старой королеве, матери Алариха, и никогда, слышите, ни разу…
– Эй, вы, впереди, тихо! – понизив голос, сказал Рельт.
Все застыли на месте. Леронт тут же различил где-то вдали крики, ржание лошадей, цокот копыт, и среди этого один властный голос, отдающий приказания. За улицами, перегороженными множеством стен, трудно было понять, насколько далеко от них голоса, но у всех мелькнула одна и та же мысль.
– А вот и погоня… – сглотнув, вымолвил Мирча.
– Да уж, не заставили ждать, – заметил граф. – Сколько времени прошло, как мы ушли оттуда?
Рельт глянул на небо и ответил:
– Четверть часа. Если учесть, как мы двигаемся, то прошли мы, господа, всего ничего.
– Это все я виноват, – отчаянно прошептал Рыжик. – Но я не могу идти быстрее!
– Брось, – сказал Леронт. – Когда ты ел в последний раз?
– Вчера, кажется. Да какая там еда – только чтобы не помер!
Они пробирались по грязным простенкам, то замедляя шаг, то ускоряя, потеряв счет поворотам, и скоро графу уже казалось, что они вечно бродят по этому дурному месту. Но вот Мирча оглянулся и радостно прошептал, что «вон тот лабаз он, ей-богу, помнит».
– Да? – без особой надежды переспросил Леронт.
– Истинная правда, сударь! – с восторгом подтвердил Наутек. Должно быть, ему и самому надоело рыскать в помойных закоулках. – Провалиться мне на этом месте! Сейчас будет поворот на… налево, да, и мы выйдем к Приморскому рынку!
Леронт устало подумал, что вот-вот Мирча скажет, будто надо, пожалуй, разок свернуть, только б еще припомнить – куда. Пара едких слов сзади подсказали, что в сомнениях он не одинок. Но каково же было удивление, когда сразу за поворотом показалась площадь, посреди которой стояли пустые лотки с навесами.
Наутек бросил победный взгляд на Остролиста, имевшего дерзость в нем усомниться, и собирался сказать, что он-то эти места получше кого другого знает, но не успел. С соседней улицы послышался цокот копыт, бряцание, и на площадь, откуда ни возьмись, вылетел всадник. Леронт запоздало сообразил, что они, все четверо, очень кстати застыли посреди площади, удачно освещены луной и являют собой славную мишень. Всадник замер, вглядываясь в них, потом оглушительно свистнул два раза, подав кому-то знак.
