Из дальнейших строк однозначно выходило, что Василиваныч имел в виду не себя. Он и впрямь, в отличие от Гаррика, не таскал с собой ствола… зато и писал, обыкновенно основываясь лишь на официальных сводках пресс-центра ГУВД, тех, что они рассылают во все печатные издания. Обыкновенно… но не в тот раз! Откуда только борзость взялась: «Можно считать уже доказанным, что «Астратур» начал войну за передел сфер влияния. Скорее всего, в результате расследования всплывут подробности и об убийстве более давнем — майском расстреле лидера могущественной «жмеринской» группировки. Напомним, автоматчик так и не был найден… Конечно, киллер носил темный парик, а господин Игнатенко — русоволос, но все же возникает интересный вопрос: а есть ли у него алиби на тот вечер, когда был расстрелян лидер «жмеринских»? Ведь, похоже, именно его хозяева начинают подминать под себя другие преступные кланы города».
Мое сознание успело воспринять еще одну дикую фразу: «Родня Шамиля начнет прибывать в Северную Пальмиру с завтрашнего дня — поездами чуть позже, самолетами раньше — и МОЖНО БУДЕТ НАДЕЯТЬСЯ, что их прибытие активизирует расследование». И я снова отвлекся от текста (впрочем, и оставалось-то прочитать пару строк, плюс полстолбца редакторских примечаний), взглянул на Корнева.
Тот сосредоточенно изучал висевшую на стене картину Яна Антонышева «Флорентийские встречи».
— У меня вопрос из двух частей, — кашлянул я. — Что будет? Что будет с Богданом, что — с Василиванычем?
— Что с Богданом! Ничего! Посидит, согласно указу, с тридцать суток на Захарьев-ской или… ну не знаю где, может, в УФСК, а потом выпустят. Может, под залог, может, вообще. Работают лучшие адвокаты, а обвинений — одни фразочки твоего приятеля. Хотя с законами сейчас такой беспредел, что всякое может случиться. Может, он и пару лет просидит. А потом оправдают. А вот что до твоего приятеля… Я поэтому тебя и вызвал, если так можно сказать…
— Скажи лучше — похитил!
— Не скажи! Ты на три часа задержан постовой патрульной службой за появление в общественном месте в виде, порочащем честь и достоинство гражданина РФ, усек? Скажешь — прошли три часа?
— Нет.
— То-то! Хочешь «Мартеля»?
— Боже упаси!
— Не бойся, не подставлю. В трезвеватель ты отсюда не поедешь, даю слово. Домой поедешь.
— Слово бизнесмена или слово… гм… по старой дружбе?
— Я когда-нибудь изменял своему слову?
— Извини, Игорь. Давай свой «Мартель». А, к слову, не дашь ли ты мне его, слово это самое честное, что в Василиваныча не по твоей просьбе стреляли?
